Сделаем Испанию снова великой!

Не говоря уже о других версиях мифа, в которых Ахилл, например, сватался к Поликсене, младшей дочери Приама. Поведение, очевидно, для человека гомосексуальной ориентации странное, если не принимать статистически менее вероятную версию того, что гомосексуалом он всё же был, но общество его вынуждало иметь жену.

Во всяком случае, самому Артёму эти нюансы были абсолютно не важны, как и его «агентам влияния». Вернее, он о них даже не знал — доступа к современным энциклопедиям у него не было. Мы же вам их поведали в общеобразовательных целях.

Во всяком случае, почва была благодатная — в обществе определённо был запрос на что-то эдакое, что хотя бы по форме, хотя бы отдалённо, но напоминает античное.

Ну, а тут не только по форме, но и по содержанию античное искусство, поставленное на сцене театра. У некоторых, конечно, возникали вопросы, почему правительство не борется с этими богомерзкими постановками, в коих затрагивались темы гомосексуальности, эмансипации лиц НЕ европейского происхождения и женщин, но что поделать, если раскрепощением нации занимается сам король, пускай и анонимно, верно?

Тем более, что публике театральные постановки на различные античные темы, пускай и довольно сомнительного с точки зрения преобладавшей тогда морали содержания, нравились.

Этого, конечно, нельзя сказать о порой весьма пикантных текстах гомоэротического характера различных литераторов, вызывавших постоянные скандалы в связи с их широкой печатью.

Тут важно прояснить, что Артём приоткрыл своеобразный ящик Пандоры, о котором он даже и не подозревал, потому что, вопреки его наивным ожиданиям, тексты явно гомоэротического характера расходились на книжных рынках, аки горячие пирожки.

Этот ящик Пандоры — любительницы жанра «Boys Love» родом из XVIII века. Действительно, на дне ларца осталась только надежда. Тем не менее, для литераторов данное открытие было весьма приятным, ведь уже в этом году книжные рынки стали буквально биться от различных текстов гомоэротического содержания.

Юные и не очень покупательницы данных текстов, хотя и стыдились своего увлечения последними, всё равно активно их покупали, становясь самым верным, самым надёжным источником дохода для многих из них.

Вам это, возможно, покажется диким, но да, Артём фактически создал действительно дьявольское отродье — жанр «Boys Love», действуя с исключительно благородными намерениями.

Артём искренне хотел помочь эмансипации людей нетрадиционной ориентации через художественную репрезентацию последних, а в итоге создал мерзкое подобие искусства, активно наживающегося на влечении многих читателей и, в особенности, читательниц, к произведениям гомоэротического, да и эротического вообще, характера.

В испанском парламенте, тем временем, постоянно шли жаркие споры о необходимости законодательно запретить всё это «непотребство», где Артёму и его сторонникам из раза в раз приходилось защищать свободу слова от цензуры.

Аргументы его, разумеется, обращались к недопустимости любой цензуры вообще, а не цензуры конкретно произведений, в которых была репрезентация гомосексуальности, женской эмансипации и другой «мерзости».

Ну, подобной реакции хотя бы не вызывали произведения, призванные обеспечить художественную репрезентацию других социальных групп, объективно угнетаемых современным Артёму обществом.

Хотелось бы сказать, но нет. Произведение «Плантация сеньора Хуана», затрагивавшая темы метисации в колониальной Мексике и институционализированного расизма по отношению к метисам, темы «отбеливания» чернокожих, аболиционизма, а также многие другие, повторило, во многом, судьбу известного романа Бичер-Стоу.

Автором произведения, впрочем, была не неопытная мадам, к неточностям которой при описании повседневной жизни региона можно было придраться, а бывший рабовладелец и офицер испанской армии, приобщившийся к аболиционизму через приобщение к одной из деноминаций квакеров.

В отличие от мисс Гарриет, этот старичок дерьма, извините нас за наш французский, в своей жизни повидал немало, воевал с британцами в Пенсаколе и Флориде, а также с индейцами из племён апачи и навахо.

Ну, а также сам владел небольшой табачной плантацией и сотней рабов. Прежде чем он добровольно отпустил последних на свободу после своего «перерождения», разумеется.

Человек, в общем-то, весьма уважаемый в Мексике, даже после своего «помешательства», и умудрённый опытом. Господин Хуан в красочных подробностях описал типичный быт чернокожего раба на мексиканских плантациях.

Не стесняясь, Хуан, ссылаясь на свой собственный опыт плантатора, а также то, что он наблюдал на плантациях своих прежних друзей из числа плантаторов, красочно описал всю жестокость рабства.

Господин Хуан, не стесняясь, рассказывал о жестокости плантаторов к рабам, своим пером перечёркивая любые иллюзии об отношениях между плантатором и рабами.

Не жалея публику, он делил на ноль идеализированные представления об отношениях плантаторов и рабов, как сердечно-отеческих, препарируя методы работы плантаторов с позиции бывшего плантатора.