Сделай и живи спокойно 3 (СИ)

— Вилор?! Ты там, что? Это из-за твоего ранения, что ли? Чего молчишь? Ты смотри не помирай от радости! Чего молчишь-то? Ответь что-нибудь! Эй!

— Приветствую Сергей Вадимович! - кое-как выдавил я, хриплым от волнения голосом, - что-то я плохо тебя слышу. Повтори, что ты там сказал?!

— Ты давай там не изображай из себя девственницу с окраины Марьиной Рощи, - Крапивин орал в трубку, в полный голос, наверное думал, что я оглох, - я тебе дам, то не слышал, это не видел, а это не понял. МГБ во всём разобралось и наконец-то удовлетворило наградной лист Калужского отдела транспортной милиции. Так что тебя, в ближайшее время, будут награждать. Чем именно, я не в курсе. Но то, что будут это точно! Так что бросай нафиг эту Сочу и езжай в Москву. А тут уже конкретно поговорим.

И чё мне делать? Пришлось попросить у Крапивина минуту, на подумать. А вот потом, я разошёлся не на шутку и сам начал задавать вопросы, в общем - разговор пошёл так как надо. За пятнадцать минут успели всё обсудить. Больше нам не дали поговорить. Лимит, мать иху! Но вроде всё решили.

Пока шёл в комнату, думал об услышанном. Сергей Вадимович, как по моему, зря всё-таки поднял эту бучу. Ещё же ничего не известно! Слухи, пусть и полученные через знакомых в верхних эшелонах власти - это не факты и доверять им нужно с осторожностью. Вот получу официальное приглашение в Кремль на награждение, тогда можно будет беспокоиться. А пока это только слова. Но, с другой стороны, чего только не случается в Советском Союзе. Хорошо что удалось уговорить не настаивать на немедленном отъезде. Послезавтра последний день моего пребывания в санатории. Так что, с этой стороны всё нормально. Одно я понял точно - Крапивина не зря выбрали первым секретарём. Очень инициативный товарищ. Да уж!

Посидел в комнате. Немного переварил эту новость. Ну и пошёл к нашему терапевту. А она, вроде как не против меня отпустить, но с другой стороны очень хочет продолжить моё лечение. Короче, всё будет решаться завтра с утра...

Вышел из кабинета, стою и думаю возле двери Екатерины Степановны. А мне-то чего делать? Меня аж трясёт всего! Хотя, если быть точнее, то трясёт не меня, а Вилора. Это же для него награждение в Кремле, как несбыточная мечта. А для прораба, вроде как - так и надо. Да ну его, этого Крапивина. Довёл до нервного срыва. А ещё в друзья набивался. Ещё этот ливень на улице не прекращается. Сейчас бы пошёл на пляж, покрутил маленько брёвнышко и глядишь, успокоился бы. А тут ведь, как назло, из-за такой погоды, ничего не выйдет. Ещё можно морду кому-нибудь набить, тоже помогает успокоиться. Но это будет совсем уж, как-то не по нашему. Соседи хоть и неадекватные товарищи, но бить их, что-то рука не поднимается. А больше тут подраться не с кем. Чувствую что не могу совладать с эмоциями. Решение пришло неожиданно. А ведь действительно, я же в санатории, вот и пусть дежурная даст чего-нибудь успокаивающего. Да хоть валерьянки накапает и то дело будет.

Не накапала. Рассмеялась и послала в буфет при столовой. Типа, там есть чай с эвкалиптовыми листьями: - «им и успокаивайся!» - сказала. А я взял и не пошёл. Нафиг мне эвкалипт с чаем? Я тогда лучше книжку какую-нибудь почитаю, если смогу. Может повезёт и текст будет достаточно заумный, чтобы меня сон сморил. Вернулся в комнату, а там - как назло, все тихушники собрались вместе и опять затеяли спор ни о чём. Какие-то невнятные претензии к милиции, какой-то дебильный спор о урожайности конопли в различных регионах Советского Союза. Мне это было настолько далеко, что я молча плюхнулся на кровать и накрылся подушкой. Чтобы хоть чутка было потише и я не слышал эти выверты диванных агрономов.

Наверное, я всё-таки заснул и мне снилась такая полная хрень, с элементами авангарда, что не сразу всё удалось вспомнить. Натуральный сюр. Короче, как-то так...

Двор моего дома в Калуге, прямо то место, где стоял наш свадебный шатёр. Я стою возле брёвен и смотрю в сторону реки. На земле, поджав ноги сидит Брежнев(дряхлый, седой, именно такой, какой он был незадолго до смерти), и из большой кастрюли вилкой вытягивает связку сосисок. При этом он бормочет шепелявя:

— Соссиски ссраны, - молчит, думает и добавляет, - нушно идти нагавно.

Увидев меня он бросил сосиски обратно в кастрюлю. Приняв, более-менее бодрый вид, Леонид Ильич вытянул руку в моём направлении и обвиняюще-утверждающе спросил:

— Ты сиськи-масиськи кушаешь в столовой? Нравится?

Тут же, откуда-то сбоку, подошёл Хрущёв в телогрейке и резиновых сапогах с ведром варёной кукурузы. Посмотрел на Брежнева и сказал:

— Кукуруза лучше твоих сосисок, а самый лучший гамбургер это сало с чёрным хлебом, - посмотрел в мою сторону, поставил ведро на землю и не разгибаясь произнёс, - Кузькина мать нам поможет. Это вам не Куба, я видел где солнце встаёт.

Появилось третье лицо. Это был Горбачёв. Он шёл со стороны реки. В болотных сапогах и плащ-палатке, с удочкой в одной руке и чёрным, драным башмаком в другой. Посмотрев по сторонам он пожаловался Брежневу: