Сделай и живи спокойно 3 (СИ)

Сергей Вадимович пришёл к семи часам, когда мы с Ерасылом уже вовсю записывали слова "Гимна строителей". Казаху понравился текст и он решил сохранить его себе в тетрадку, на память. Мне не жалко, к тому же я не претендую на авторство. А так, глядишь и зазвучит этот гимн на несколько десятков лет раньше.

Крапивин, после того, как поздоровался долго молчал, сидя в своём кресле. Потом всё-таки решился и легонько стукнув по столу, привлекая наше внимание, предупредил:

— То что я вам скажу — это секретная информация. Так что прошу не распространяться, а лучше сразу забыть, как только выйдете из этого кабинета.

Мы с Ерасылом посмотрели друг на друга и молча кивнули соглашаясь с секретарём.

— Я хочу извиниться перед тобой, Вилор. Скорее всего ты не сможешь выехать из Москвы в ближайшее время. Я конечно сделаю всё возможное, для этого, но — надежды, на благоприятный результат почти нету. Собственно поэтому, я и хочу вам кое-что рассказать.

Крапивин ненадолго замолчал, что-то решая и, наконец-то решившись, начал говорить:

— Сразу хочу сказать, что подробностей, пока, мне не известно… — секретарь опять замолчал. Видно было, что слова даются ему с большим трудом, — значит так…

Рассказ занял минут пятнадцать. Если убрать все междометия и ругательства, то вкратце выходило, что произошла железнодорожная катастрофа. В которой, по предварительным данным, погибли несколько человек из ЦК ВКПб. Ведётся расследование, где задействованы лучшие специалисты МГБ. Билеты на поезда из Москвы можно приобрести только по специальным мандатам и разрешениям. Доступным осталось только пригородное сообщение. Да и то, если есть соответствующая прописка в паспорте. Для меня Крапивин может сделать бумаги, подтверждающие мою командировку в Калугу. Но — лучше обойтись без этого и подождать некоторое время. Скоро всё успокоится и я уеду обычным порядком.

Настроение в кабинете было траурным. Сергей Вадимович переживал по своему. Ерасыл сидел и смотрел в одну точку на стене и ни на что не реагировал. А я понимал, что нужно тоже как-то показать своё переживание — этому сообщению. Но — ничего не мог с собой сделать. Меня прямо-таки грела мысль, что у меня всё получилось. Теперь я свободен от обещания и могу заниматься своими делами. Которых у меня до фига и больше. А эту задержку в Москве, я переживу. Ждать я умею. Главное не выдать себя, а там как-нибудь прорвёмся. На ум пришли слова песни из фильма "Бумбараш" и я решил её спеть. Там не требуется хороший голос. Вообще-то это строевая песня и исполняется толпой народу во время ходьбы строем. Так что ничего сложного. А впрочем, сейчас и в моём исполнении будет в самый раз.

Я попросил Ерасыла изобразить, что-нибудь ритмичное на его домбыре. Минут пять мы потратили на то, чтобы подобрать что-то похожее на марш. И я начал рычать, в своей обычной манере(ну не умею я петь):

— Дрожи, буржуй, настал последний бой,

Против тебя весь бедный класс поднялся,

Он улыбнулся, засмеялся, все цепи разорвал

И за свободу бьется как герой!

Ничего, ничего, ничего!

Сабля, пуля, штыки — все равно!

Ты, родимая, ты дождись меня,

И я приду!

Я приду и тебя обойму,

Если я не погибну в бою

В тот тяжелый час, за рабочий класс,

За всю страну!

Бедняк-трудящий с нами завсегда,

У нас один повсюду враг заклятый!

Весь черной злобою объятый, кровавый капитал, —

Он не уйдет без боя никогда!

Ничего, ничего, ничего!

Сабля, пуля, штыки — все равно!

Ты, родимая, ты дождись меня,

И я приду!

Я приду и тебя обойму,

Если я не погибну в бою

В тот тяжелый час, за рабочий класс,

За всю страну!

Мы победим, — за нас весь шар земной!

Разрушим тюрьмы, всех врагов — богов разгоним!

Мы наш, мы новый мир построим свободного труда

И заживем коммуной мировой!

Ничего, ничего, ничего!

Сабля, пуля, штыки — все одно!

Ты, родимая, ты дождись меня,

И я приду!

Я приду и тебя обойму,

Если я не погибну в бою

В тот тяжелый час, за рабочий класс,

За всю страну!

Смотрю, а Крапивин и Ерасыл сидят, слушают с суровыми лицами. Не знаю, что там у них в голове. Но — надеюсь, что спел я не зря.

Тишина в кабинете прервалась — зазвонил телефон. Крапивин резко поднял трубку и стал слушать, отвечая короткими "да" и "нет". Когда разговор закончился он посмотрел на нас и сказал:

— Несчастный случай на стройке. Кто-то из наших пострадал на воскреснике. Я уезжаю разбираться. Ерасыл остаешься на телефоне. Будешь сегодня за диспетчера. Всё важное записываешь в тетрадь. Я приеду и почитаю.

Я аж подпрыгнул, когда услышал о происшествии. Блин! Я прораб или где? Встаю и громко говорю:

— Товарищ Крапивин, разрешите с вами!

— А что ты там будешь делать? — спросил Сергей Вадимович.

— Как что? — искренне возмущаюсь я, — в конце концов это мой долг, как комсомольца, быть впереди, вставать грудью на защиту и первым идти в атаку. Ну и так далее…