Сделай и живи спокойно 4 (СИ)

Неожиданно это поручение мне понравилось. А что? Сижу, пишу - никому до меня дела нет. Можно о многом подумать. Вот и думаю, как мне мою артель побыстрее организовать. Некоторые мысли я стал записывать на отдельном листочке. Вспомнилось, что до сих пор не доехал до детдома. Те ребята, что хотели нас с Катей обокрасть. Мы же обещали поговорить с ними. Тут-то и возникла параллель: ребята, детдом, моё шестнадцатилетие - а ведь в этом детдоме тоже могут быть такие люди! Которым исполнилось шестнадцать лет, а они всё ещё находятся в этом заведении. Школу заканчивают и думают куда податься после окончания. Сейчас же март месяц - скольким ребятам пора получать паспорт? Буду в Калуге нужно обязательно посетить Азаровский детский дом. А там уже конкретно пообщаться с воспитателями. И в случае положительного результата, можно агитировать этих, уже совершеннолетних, к себе в артель. Хорошая идея!

Вот и сижу такой радостный, довольный, а тут - бац! Открывается дверь и в кабинет заглядывает товарищ Михайлов. Понятно, что моя спокойная жизнь, с этого момента, закончилась.

— Слушай, - без всяких предисловий начал разговор вождь всех комсомольцев Советского Союза, - я там с журналистами приехал. Надо бы с ними поговорить.

— Николай Александрович, - отвлёкшись от записей, я попытался прояснить ситуацию, - я вас безмерно уважаю, но нахрена, простите за литературный русский, мне эти заморочки?

— Товарищ Тихий! - искренне удивился Михайлов, - а как по вашему я должен проталкивать эту вашу новую технологию в массы?

Пришлось помолчать и подумать. Блин! А ведь он прав. Лучшей рекламы, чем статья в газете, в этом времени не найти. Но - как же мне не хочется иметь дело с журналистами. С другой стороны, человек старается и, как нормальный комсомолец - держит своё слово. Обещал, что поможет - вот и помогает. Правда, как-то по своему.

— А может, как-нибудь без меня... - попробовал я ещё раз отмазаться от этой процедуры, - ну их, этих журналистов. Вы им чего-нибудь расскажите, а я тут посижу.

— Какой без тебя? - возопил Михайлов, и вывалил на меня кучу доводов, - кто как не ты знает лучше других свою же технологию? К тому же списки лауреатов бесконечно не могут придерживать! Я и так пошёл на нарушение и поднял все связи какие только возможно, чтобы их задержали и не выставляли в печать. Там люди ждут моей команды, чтобы тебя пропихнуть в этом году. Время, Вилор! Время уходит! А ты сопли жуёшь!

— Да ладно, ладно, - вынужден был согласиться я, - где там эти товарищи журналисты, сейчас поговорю с ними, - и сразу же добавил, - только не долго! Меня Крапивин работой завалил не продохнуть!

— Ну вот, - разулыбался вождь комсомольцев, - сразу же видно настоящего Вилора Тихого. А то придумал тут и Сергея Вадимовича приплёл. С Крапивиным я сам разберусь! Всё! Погнали!

И мы погнали. В мечтах, наверное, так бы и было. Только гнать было некуда. Стоило нам выйти из кабинета, как пять человек набросились на меня с вопросами. Бл... Так мы не договаривались. Быстренько сориентировался, посмотрел по сторонам и принял самое верное решение. Машу, махаю, руковожу, как хотите назовите... и веду всю толпу в Ленинскую комнату. Там точно можно спокойно поговорить и не только. Заодно, есть немного времени чтобы подумать, раз уж всё равно идём, что можно сказать, а что лучше не надо. Ещё добило - это непонятные смешки и перешёптывания. Я даже посмотрел на свою ширинку - а вдруг забыл застегнуть? Но - там всё было в порядке. Чего это журналюг повело на смех? Ладно, разберусь со временем - не самая большая проблема.

Бежим. Нет. Быстро идём. Вдруг - меня ведёт в сторону... Накрыло. Накрыло видение из жизни Вилора в эвакуации. Неожиданно всё это... Лучше бы не вспоминать... Госпиталь. Запах неприятный и какой-то больничный, резкий. Койки, койки, койки - кругом больничные койки! Все они заняты. Раненые кругом. Серый цвет вокруг, бинты, кровь на перевязках. Окна тёмные - вечер наверное. Медсёстры ходят между кроватями. Мы с пацанами и девчонками бегаем, предлагаем написать письмо домой. Кто-то из девчонок сидит на кровати, а у раненого нет ног. Читает письмо. Нас хвалят и благодарят. Кто-то читает письмо - вслух, громко и выделяя имена писавших. Кто-то плачет, кто-то стонет от боли. Чуть позже - мы впятером стоим на лестничной площадке и даём какую-то клятву, и частим обещаниями:

— Отомстим! Смерть фашистам! Бежим на фронт! Сегодня. Есть одна банка тушёнки. Хватит. А ДЕВЧОНКИ? Вилор, что делать?

Тут меня опять шатнуло. Я опять оказался тут, в Московском горкоме комсомола. Осмотрелся. Сижу посреди коридора. Вокруг бегают и активно жестикулируют наши гости и наши сотрудники. Блин! Вот ведь... некстати эта память проснулась. Что это? К чему это? Зачем? Множество вопросов и ни одного вразумительного ответа. Пришлось помотать головой, чтобы всё более-менее улеглось и пришло в относительный порядок. Наверное - это предупреждение! Только вот - не могу понять о чём... Ладно, разберусь и с этим тоже. Мне сейчас никак нельзя отключаться - люди ждут, в конце концов.