Сделай и живи спокойно 4

Слушал и вспоминал, как поддавшись на уговоры Ерасыла, надиктовал по памяти слова этой песни. Это было дней пять назад. Тогда, меня очень удивила реакция моего казахского товарища, на эти простые по своей сути строки. Минут десять он сидел застыв на месте, что-то там прикидывая в голове. Потом, что-то решив, молча подскочил со стула и убежал. Вернулся хмурый и недовольный, но — настроенный решительно. Очень сожалел, что в горкоме не было домбры и пришлось позаимствовать балалайку. Потом пристал ко мне с просьбой изобразить, на русском национальном инструменте, мелодию песни. Ага! А я прям сразу приступил. Делать мне больше нечего. Не умею играть, тем более на балалайке. В общем — он сам весь вечер и последующую ночь подбирал мелодию. В это дело я не лез. Иногда только возмущался, слишком уж медленному темпу игры. Даже, с ухмылочкой, посоветовал вспомнить русскую плясовую песню калинка-малинка и применить мелодию оттуда, для этой песни. Не уверен, что меня поняли правильно, но — вроде чего-то в звучании поменялось. Там Рита больше помогала, после моей критики. Всё-таки песня про любовь и ей виднее что там и как должно звучать. Вроде неплохо получилось при её непосредственной помощи.

А сейчас мы стоим и слушаем:

… — Мы любили друг друга, но случилась беда,

Ты исчезла внезапно, и я понял тогда:

Любовь пришла и уходит, ее почти уже нет,

Но остались деревья,

Что хранят для меня ее заснеженный след.

Я согрею им ветки, я прижмусь к ним щекой

И представлю как будто, ты снова рядом со мной.

Не будите деревья, они ложатся спать,

Чтобы с новою силой

Весною для жизни проснутся опять…

Ерасыл закончил песню. Но не игру на балалайке. Он что-то попытался изобразить, такое грустное и душещипательное — вроде получилось. Это заметно по моей жене — вон как смотрит на окно. Слёзы блестят в глазах. Переживает за деревья и любовь потерянную. Дослушали и пошли к гостям. Хотя, очень не хотелось.

Народ-то меня ждал. На столе почти ничего не было. Только чай и немного сладостей. Пока мы с Ритой освобождались от верхней одежды, тёща успела, мне на ушко, доложить — всё в порядке и гости готовы к беседе. Поблагодарил, чего уж там. Хорошо подготовленные собеседники — это залог нормальных переговоров.

Очутившись за столом, под горячий чай, начал рассказывать что было сделано и что ещё только предстоит сделать. Скорее всего все присутствующие были не в курсе, как и куда нужно отправлять заявку на изобретение. Да и вообще, создавалось впечатление, что никто об этом никогда не задумывался. Когда рассказал, о трудностях которые меня ждут — мне просто никто не поверил. Пришлось поведать, про моё посещение дочери Циолковского и озвучить ответ Королёва. Не скажу что все были в шоке, но где-то рядом — точно. Да, что там говорить — мне просто никто не поверил! Тут вмешалась Рита и подтвердила все мои слова, так как сама там присутствовала.

В общем: мы долго сидели, ругались, кричали друг на друга и ничего хорошего не придумали. Оставили это дело на завтра. Решили встретиться в Калужском горкоме комсомола, с утра пораньше. Крапивин и так-то спешил в Москву, у него там воскресник без руководства будет проходить, но тут решил задержаться. Очень уж тема, изготовления кирпичей вручную, его заинтересовала. Послушав всё что нам завтра предстоит сделать, решил немного изменить повестку завтрашнего собрания. Поэтому добавил огоньку, сообщив, что все документы у меня готовы. Осталось только передать в комитет по изобретениям. Все опять задумались. Мне было понятно это их замешательство. Только Сергей Вадимович смотрел на меня. По моему, только он понял, что означает моё заявление.

После минутной паузы, наконец-то, Крапивин сказал те самые слова, что я ждал, с тех пор как показал процесс изготовления кирпичей:

— Вилор, я поеду в Москву и всё узнаю. Если действительно так трудно с подачей документов, то обещаю — что помогу. А надо — дойду до товарища Сталина. Это действительно важное изобретение.

Вот! А не мог сразу это сказать? Чего весь вечер — гоняли фигню из пустого в порожнее? Это решение напрашивалось с самого начала. Только время потеряли.

Гости разошлись и я, наконец-то, смог со спокойной совестью выпустить из заточения Витаса. Радости пёселя не было предела. Он носился по двору, как маленький астероид и при этом успевал всех облизать, с ног до головы и поскуливая пожаловаться на жизнь в заточении. Чё уж там — дальнейшую заботу, о бедном узнике, взяла на себя Марго. В дом впустила, накормила и напоила. В этот момент, я выслушивал лекцию Конкордии Прохоровны о том, что нельзя доверять москвичам. По её словам: меня обманут, посмеются, заберут всё себе и подставят. Короче, дословно: — «… не связывайся с ними Вилор, а то будет плохо!»