Сделай погромче

Снаружи было ослепительно светло и очень тихо. Мне пришлось прикрыть глаза, чтобы они могли привыкнуть к солнцу, которое только начало клониться к закату. Было около пяти часов. Снаружи мини-гольф и галерея развлечений «Хонтед Трейлз» выглядели пустынно. Площадку для мини-гольфа населяли идиотские препятствия в стиле ужастиков — чудовище черной лагуны у третьей лунки, зеленый монстр, вылезающий из сине-зеленого болота, гроб с дурацкой пластиковой механической рукой, которая поднималась и опускалась как бы невзначай, танцующие скелеты, мимо которых ты должен закатить мяч в лунку, — но в округе почти никого не было. Какой-то папаша с двумя дочками приближались к восьмой лунке, представляющей собой большой деревянный замок с привидениями, в который надо было загнать мяч через подъемный мост. Папаша как раз готовился к броску, на левом глазу у него была зловеще сверкающая черная повязка. Все они выглядели жертвами несчастного случая: у обеих девочек на головах бинты, а у одной еще и рука сломана. На секунду меня это заинтересовало. Одна из девочек носком туфли пнула синий мячик для гольфа в лунку, и все они засмеялись. Все хорошо, если отец рядом, подумал я. С противоположной стороны поля какие-то тяжеловесы тренировали «быструю передачу», швыряя об стену бейсбольный мяч. У одного из них была бейсбольная кепка с американским флагом и футболка с надписью: «Раз текила, два текила, три текила, пол». Он бросил мяч и прокричал: «Кто бросает, тот выигрывает!» Что за чушь, подумал я. Напротив мексиканец продавал какие-то убогие хот-доги. Позади него носились два толстых малыша, близнецы в желтых бумажных цилиндрах, в каких обычно щеголяют на день рождения. Их круглые пухлые лица одинаково светились счастьем, и я подумал, как здорово было бы снова стать ребенком. Только не толстым. У ворот стоял огромный пластиковый Франкенштейн, угрожающе подняв свой топор. В лице его читалось: Да, я тоже одинок, только выше ростом. Я помахал ему и пошел обратно.

Я прикурил сигарету и поглядел в сторону стоянки, где обычно тусовались наркоманы. Я пробовал курить, все ведь это делали. Набрав полный рот дыма, закашлялся, как ветеран войны, бросил сигарету и самым своим чеканным шагом начал пересекать стоянку. В конце ее стояли две или три крутые тачки: переделанная «нова», окрашенная в синий металлик, «импала» отличного вида, хоть и ржавая кое-где, и два вполне приличных фургона. Парни с лучшими усами и лучшими тачками всегда тусовались на стоянке. Они были еще школьниками, но с прекрасными усами и тачками они всегда могли снять девчонок, и пиво им тоже продавали. Там были ребята и постарше, типа Тони Дегана, которым было все двадцать шесть, а они все еще тусовались со школьниками, знаете, чтобы дурь им продавать, а при случае и трахнуть какую-нибудь малолетку. Тони это всегда удавалось, в основном потому, что он был старше и знал, что надо делать, чтобы девчонка поверила в любую чушь, которую он несет, типа «О, я чувствую, что могу довериться тебе», тем временем запуская руку бедной финтифлюшке в трусы. Ну, по крайней мере так о нем говорили.

Приблизившись к стоянке, я увидел роскошный фиолетовый фургон Бобби Б., у которого, облокотившись на капот, стояли и смеялись сам Бобби Б. и Тони Деган. Бобби Б. был с моей улицы, на год старше, с длинными черными волосами, золотыми очками от солнца и в вареных джинсах. Он мог всю ночь пить и курить в гараже, пытаясь завести свой чертов фургон. Фургон, «додж» 77 года, выглядел отлично — ярко-фиолетовый, разрисованный с одной стороны аэрографом, — но бегал паршиво. И все же это был фургон, его собственный фургон, отличный фургон с аэрографией. В бардачке у Бобби Б. всегда имелось пар пять женского белья, от девчонок, с которыми он перепихнулся. Он называл его «ящик с трофеями». Обычно я открывал бардачок, и все трусики, казалось, поют мне церковный гимн — Аллилуйя! — мерцая алтарным светом. Также с огромной признательностью я должен упомянуть, что именно Бобби Б. подсадил меня на AC/DC, одолжив мне в восьмом классе альбом High Voltage. За это я по гроб ему благодарен.

Рядом с Бобби Б. стоял Тони Деган, которому было, как я уже говорил, лет двадцать пять — двадцать шесть, высокий, тощий, в желтой футболке с надписью: «Мои родители разгулялись на Багамах, и мне досталась только эта идиотская футболка». Он курил и кивал головой. Да, именно это он и делал — кивал сам себе и улыбался, как будто тут пошутили на твой счет, а ты не врубаешься. Большую часть времени он выглядел так, будто был под кайфом — может, и на самом деле был, не знаю. У Тони были светлые волосы, длинные на затылке, зализанные каким-то жиром, и черные напульсники, хоть он не был толком ни спортсменом, ни музыкантом каким-нибудь, но все равно выглядел так, точно каждую секунду готов дать тебе пинка.