Сделай погромче

Откуда ни возьмись появился фиолетовый фургон Бобби Б. Видно было, как он едет по улице, фырча мотором. Из фургона орали Cream, «Белая комната», песня громкая, со звуком будто расстроенной гитары, и полная завываний, она начинается с такого испанского гитарного риффа, под барабаны, гремящие, как у конкистадоров — бамп-бадда-ба-бум-бадда-ба-бум-бадда-ба-бум-бадда-ба-бум-бадда-ба-бум-бадда-ба-бум, — и металлический отлив фургона блестел, потому что только что прошел дождь, а на боку аэрографом нарисован маг, его темно-синие одежды развеваются, рот раскрыт, будто он произносит заклинание, он машет перед собой деревянной палкой, которая сверкает пурпурными и белыми искрами, — и это смутно показалось мне дурным предзнаменованием, а не просто дебилизмом, как прежде, и этот темный капюшон, скрывающий треугольное лицо, как саван. Фургон остановился прямо у качелей, дверь отъехала, и из машины выпрыгнуло восемь или девять человек, крича, с кастетом, с бейсбольной битой. На них не было спортивных курток. Не думаю, что они были качками, нет. В основном торчки, обкурыши, наркоты, в джинсе, несколько чуваков постарше, типа Тони Дегана в вареной бейсболке, и, конечно, Бобби Б., который не заглушил мотор, и фары горели, отбрасывая тени на весь этот зоопарк. Снова зарядил дождь, вспыхивая белым и серебряным в полосе света, радио орало, Бобби Б. спрыгнул с водительского сиденья, держа в руках узкую грязно-белую бейсбольную биту, и нацеливаясь ею на здорового квадратноголового парня. Бобби Б. взмахнул битой и точным ударом в висок сбил парня с ног. Раздался тихий треск. Здоровяк осел, заваливаясь набок, и Бобби Б. взмахнул снова, опуская биту ему на плечо. Остальные стояли неподвижно. Просто смотрели на вырубившегося здоровяка — а меня чуть не вырвало. Все смотрели на здоровяка, потом на Бобби Б., в руках которого все еще была бита. «Какого хрена», прошептал кто-то, и один из чуваков замахнулся на Бобби. Тони Деган успел нанести чуваку удар в затылок перед тем, как другой дал Тони в ухо. Ничего подобного я не видел за всю свою хренову жизнь. Это было безумие на хрен. Настоящее месилово.

Мы с Гретхен наблюдали за всем с капота паршивого «эскорта», ничего не предпринимая. «Поехали отсюда на хрен», — сказала она, спрыгивая с капота и быстро заводя машину. Я продолжал наблюдать за дракой, и Гретхен тронулась с места, и я запрыгнул в «эскорт» и увидел, что лицо ее мокрое от слез, и она только повторяла: «Что это за хуйня? Что это за хуйня была?» снова и снова и снова.

ШЕСТНАДЦАТЬ

На следующий день по дороге в торговый центр, куда мы подвозили Ким на работу после школы, стояло гробовое молчание. Я сидел сзади, но чувствовал, что Гретхен не хочет, чтобы я был там, она вроде была удивлена, что после уроков я, как всегда, ждал их у машины. Наконец Ким кашлянула, повернулась к Гретхен и спросила: «Ты знаешь, что твоего парня вчера арестовали?»

— Знаю.

— Чего? — спросил я.

И тогда Ким сказала:

— Их замели вместе с Бобби.

— Я знаю, — прошептала Гретхен себе под нос.

— Что значит — ты знаешь?

— Мы были там с Брайаном. Мы видели, как это случилось, — сказала Гретхен.

— И ты там был? — спросила она меня. — Почему же вы не сказали мне, что идете?

— Не знаю. Я просто пошла и все, — сказала Гретхен.

— Короче, рассказывают, что там было человек десять из «Мариста» и человек десять из «Райса», и парни из «Райса» надрали им задницы.

— Ну да. В принципе так все и было.

— Ну и? Ты волнуешься? — спросила Ким.

— Волнуюсь? По какому поводу? — ответила Гретхен.

— Ну не знаю, что Тони пострадал или что-нибудь такое?

— Да нет, не знаю. Не знаю. Он был в порядке, когда мы уехали.

— Так вы что, не остались там?

— Нет, я уехала домой на хрен. Не хотелось на это смотреть, — сказала Гретхен.

— Ну, ты собираешься с ним увидеться? — спросила Ким.

— Да, он вроде хотел заехать вечером. Папа сегодня допоздна работает. Не уверена, что хочу его видеть.

— А Бобби руку вывихнул, — объявила Ким.

— Правда? Мне показалось, что он в порядке.

— Кажется, его исключили из школы, — тихо сказал я со своего заднего сиденья.

— Чего-чего? За что? — спросила Ким.

— Он, типа, ослепил какого-то парня из «Мариста».

— Чушь какая-то, — сказала она. — Они бы то же самое с ним сделали, если б могли. Они же придурки.

— Чувиха, — сказал я. — Он подошел к этому парню и ударил его по голове бейсбольной битой.

— Что, только у него одного была бита? — спросила она.

— Нет, — сказал я.

— Вот видишь, — сказала она.

— Но он был единственный, кто ею воспользовался, — сказал я.

— О господи, — сказала она. — О господи, хреново-то как.

— Да уж, — сказал я. — Слепому парню.

Мы остановились у торгового центра под голубым виниловым навесом. Ким взяла сумку и стала вылезать из машины. «Короче, блин, Гретхен, позвони мне и расскажи, что там за хуйня случилась». Ким выпрыгнула из машины и поправила юбку, глядя на Гретхен, пока я перебирался вперед.

— Конечно, — сказала Гретхен, глядя перед собой. — Давай, увидимся.