Сделай шаг

  – Тооо! – передразнила меня Лена. – Давай разложим все то, что ты мне тут лепетала! По пунктам. Итак, пункт первый – ты решила тогда, три недели назад, принести себя в жертву и осчастливить своей распрекрасной персоной бедолагу парня. Жертвенную овцу привели на заклание, пользуйтесь, не обляпайтесь. Дальше, пункт второй – бедолага осчастливлен, заклание отменяется, парень за тобой, как умеет, ухаживает, а ты, в качестве признательности, позволяешь ему присутствовать рядом, сопровождать свою персону и периодически благоволишь к нему в виде свиданий и принятия знаков внимания. Царственная благосклонность, в какую мусорку только затромбовать, чтоб воняло не слишком сильно! Молчи! – угрожающе наставила на меня перемазанную в креме ложечку, когда я попыталась что-то вставить в свою защиту. – Я тебя выслушала, теперь ты слушаешь меня! Итак, пункт третий – тебе стало вдруг слишком скучно, конечно, жить и радоваться жизни – это слишком просто! И ты решила периодически устраивать мозголюбство парню, а то ему слишком легко все дается. Прям само в руки плывет и не тонет! Дальше, четвертый пункт – мужик тебе попался уж больно уравновешенный, спокойный, не желающий на тебя давить и торопить, а также всячески потворствующий твоим закидонам. Хотя тебя не по головке гладить надо, а вытрепать твою круглую задницу, может быть, хоть тогда у тебя хоть какие-то мозги включатся! Ибо думаешь ты именно жопой, ни в одной нормальной голове не будет такой хрени, как у тебя. У тебя же башка как ночной горшок с дер... – подчеркнуто медленно положила ложку рядом с блюдцем на салфетку и опустила с меня, наконец то, бешеный взгляд. Откинулась спиной на мягкую спинку кофейного цвета диванчика, глубоко вздохнула и медленно, почти спокойно и очень тихо продолжила. – Марина, не иби мужику мозг. Если ты так и хочешь барахтаться в своем болоте, не желая сделать хоть что-то для того, чтобы выбраться и начать жить дальше – дело твое. Никто не сможет тащить тебя из него против воли, ни у кого просто не хватит сил бороться с тобой. Что ты сама хочешь от него? Если быть с ним – то все упирается только в тебя, он уже давно ждет тебя и совершенно однозначно, даже для посторонних, рассказал о своих намерениях и чувствах. Если хочешь сломать его, а ты это сделать сможешь и, что самое поганое, он тебе это позволит, лучше отпусти его – не ломай парню жизнь, ему такая боль на всю жизнь не нужна. Ты проиграешься и выкинешь его на помойку, а он... неважно, повторяться не буду. Ну а если ты все еще сохнешь, как последняя жалкая дура, по этому мудаку что тебя всего лишь использовал и был готов сделать с тобой гораздо более грязные вещи, не задумываясь ни о чем кроме своего извращенного кайфа, то ты достойна только жалости! Именно той, которую ты так на словах ненавидишь и в которой с удовольствием купаешься! Продолжая врать самой себе, лелеять свою "боль" и упивайся собственной никчемностью! Больше мне сказать тебе нечего. Задумайся о том, что я тебе сейчас сказала, пока не стало слишком поздно!

  Встала, кинула на стол купюру, которой с запасом хватит оплатить и ее чай, и стащенный у меня десерт, и на мой кофе останется. Подцепила маленькую сумочку на локоток и, больше ни слова не сказав, да и не посмотрев на меня, удалилась, цокая металлическими набойками высоченных шпилек. Будто вбивая каблуки в темно-коричневый паркет кафе.

  А я сидела в шоке. Вот тебе и поговорили по душам, вот и выговорилась...

  И нет, Вадима я не забыла. Как то девичьей памятью я никогда не страдала, а до склероза мне еще далеко. Воспоминания никуда не делись, и несколько раз он мне снился, но... я смирилась. Бат не права – я приняла наш с ним разрыв, смирилась с ним и научилась жить дальше. Но мне страшно, до озноба, до потери всякого понимания ситуации.

   Переменчивая женская душа – в день отъезда Гре я в сердцах выкрикнула, чтоб он не торопился из этой своей поездки, и вообще, нам надо тормознуть наши отношения. А уже к вечеру заскучала без него и чуть ли не каждый час смотрела на телефон. А он позвонил только утром. Естественно, за бессонную ночь я себя накрутила и разговаривала с ним весьма холодно. Идиотка.

  Со вздохом подтянула к себе меню, открыла на странице десертов. Идти домой не хочу – там слишком пусто, а выйду на улицу просто погулять – боюсь, не смогу сдержать слез. И, правда, никчемная, жалеющая себя дурында...

  Осилив лишь половину сладкого допинга с шикарным названием Черный Принц, смотрю в окно. Просто опираюсь сложенными на груди руками о стол, выпрямив в струнку спину, невидящим взглядом смотрю в слегка тонированное стекло. Спросите у меня, что я вижу в начинающихся сумерках? Картинки мелькают одна за другой, и ничего общего с ситуацией на улице не имеют. Как в немом кино в голове мелькают воспоминания, только изображения цветные. Я думала, я надеялась, что смогла забыть детали. Наивная. Все будто вчера произошло... даже помню вкус своего первого поцелуя под пушистым снегом около подъезда после обсуждения деталей новогоднего корпоратива.