Сделай ставку и беги

Выигравшие суд арендаторы, не откладывая дела в долгий ящик, зарегистрировали новую компанию – «Глиноземный хачимовский комбинат». В качестве вклада в уставной капитал внесли, само собой, основные средства прежнего предприятия. То есть то, что до этого числилось у них в аренде.

После чего у прежнего – «Хачимовского глиноземного завода», принадлежащего Балахнину, на балансе остались разве что табуретки да неликвид.

В тот же день распоряжением новых собственников прежнюю администрацию, представлявшую интересы «Конверсии», полностью заменили, а доступ на завод для посторонних перекрыла частная охранная фирма из числа торопинских боевиков.

Лишь тогда тайное сделалось явным. Опростоволосившиеся ротозеи-менеджеры «Конверсии» бросились в Москву с горьким известием: случилось невиданное, – какой-то наглец походя вынул из-под них целый завод.

Предугадать реакцию Балахнина оказалось несложно. Тотчас закипело. На Хачимовск из Москвы нахлынули юристы, экономисты, особисты.

Арбитражные суды засыпали исками и апелляциями. Против директора завода возбудили уголовное дело по мошенничеству, но сразу арестовать не решились, так как формально действовал в рамках полномочий. А пока искали доказательства корыстного умысла, новые собственники предоставили бедолаге Фельдману в связи с пошатнувшимся здоровьем долгосрочный отпуск в Австралию. Куда он и отбыл со всей семьей.

* * *

Листопад торжествовал победу. Он поставил грозного противника перед угрозой мата и теперь ожидал его с мольбами о перемирии.

В самом деле по истечении нескольких дней в кабинет Листопада, где они с Антоном обсуждали дальнейшие действия, вбежал Маргелыч. И потому, что вбежал без предупреждения, и по ошалелому его виду было понятно, что случилось нечто чрезвычайное.

– Ну? Шо на этот раз? – поторопил Иван.

– С вахты позвонили. Крутой «мерин» с тремя джипами подъехал. Говорят, Балахнин. К вам, Иван Андреевич.

Иван ликующе прищурился. Свершилось!

–Пусть ждет на проходной!

– Как ждет? – оторопел Маргелыч. – Вы не дослышали. Это ж сам…

– Объяви, что совещание. Освобожусь через полчаса. Пускай пока поостынет.

– Так это… – Маргелыч сглотнул. – Я уже вроде как… Они б все равно прошли.

В самом деле снаружи донеслись звуки энергичных голосов, резко диссонирующих с привычным прилизанным шепотком в президентском «предбаннике».

– Пшел! – коротко, сквозь зубы процедил Иван.

– К-куда, Иван Андреич?

– Дорогих гостей встречать! Чего теперь остается?

Опростоволосившийся Маргелыч опрометью бросился прочь. Но – поздно. Дверь распахнулась от сильного толчка снаружи, и в нее шагнул Юрий Павлович Балахнин.

– О, и этот здесь, – он с мимолетным удивлением узнал Антона. На полноценное удивление у него, похоже, времени не доставало. – Вам бы еще Вадичку в компанию и, будто опять в Тверь восьмидесятых вернулся. Но говорить будем один на один. Без «шестерок».

Обидчивый Антон вспыхнул и, коротко кивнув Листопаду, вышел.

Иван, поморщившись, показал Балахнину на место у журнального столика. Сам уселся в соседнее кресло.

– Чай? Кофе?

Повел глазами в сторону Маргелыча. Но это было излишне, – тот уже успел усвистать в прихожую, и слышно было, как требует кофе для гостя – срочно и чтоб того самого, из закромовал, чтоб месторождения в программу приватизации включили.ебя предпредил, чтоб процесс из-под контроля не выпустим..

Оба президента какое-то время обменивались свинцовыми взглядами. Будто боксеры-тяжеловесы – перед схваткой.

– Ты зачем в мой Хачимовск полез? – произнес Балахнин.

– Был твой! – Иван лукаво улыбнулся. – А потом закинули бредень и зацепили. Ты – на мою территорию посягнул, я – от твоей откусил. Рынок, понимашь! А что? Что-то не так?

– Ваньку не валяй, – предостерег Балахнин, даже не заметив невольного каламбура. – И не ёрничай. Не тот повод. Месишь свой мясо-молочный комплекс, стрижешь мужичка почем зря. Вот и стриг бы потихоньку. А то скоро и стричь нечего будет. По моим сведениям, крепко за тебя власти взялись. Выясняется, что кругом недоимки да укрытие от налогов. А сейчас с этим строго.

Иван пасмурнел:

– За собой следи. Хоть и силен за власти прятаться, а Хачимовск продристал.

– Хачимовск я у тебя все равно назад отберу!

– Может, отберешь. Если сам прежде не разоришься. Алюминий-то у тебя теперь – йок! Западные контракты горят. Потому и приполз.

Балахнин оскорбленно поджал губы, – от окоротов отвык. Но и возразить было нечего.

– Давай без пустословия, – предложил Листопад. – Говори, – с чем прибыл?

– Ты мне немедленно возвращаешь мой глиноземный завод!

– Ну-ну?

– Потом я тебе твой, – неохотно закончил Балахнин.

Иван неприкрыто засмеялся.

– Допустим, Хачимовск я тебе верну! – объявил он.

Балахнин обнадёженно вскинул голову.

– Верну, верну. Мне, в отличие от тебя, чужого не надо, – успокоил его Иван. – Но только после того, как ты первым… Первым! отступишься от «минералки» и всю налоговую свору с моих предприятий назад на псарню отзовешь. Уж извиняйте, дядьку. Знаю, с кем дело имею.

– Это всё? – процедил Балахнин.