Сделано в…

— Ты уверен? — спросил на всякий случай Расторгуев. — В чём именно? В своей безоговорочной победе, или в том, что действительно на слишком долго нас не посадят?

— Но это же переворот в науке! — воскликнул Кедрин с отчаянием. — Стоит же рискнуть! Или не стоит?..

— По-моему, смысл есть, — милостиво утешил его Расторгуев. — Так что одиночная камера для победителей тебе не светит. Я составлю тебе в ней весёлую компанию!

— Ты тоже чувствуешь, что нам повезёт?!. — опять загорелся неугасимый холерик Жорка.

— Да… Интуиция… Что-то витает в воздухе… Витает, но в руки пока не даётся…

— Тогда прямо сейчас и начинаем! — решительно сказал Кедрин. — Я беру всю инициативу на себя и максимальную ответственность — тоже! В конце концов, ты отпускник и тебя здесь попросту нет! А сверхурочные работы у нас пока ещё никто не отменял! И я в некотором смысле заместитель начальника лаборатории!

Жорка ребром ладони энергично рубанул воздух перед собой, точно рассекая какую-то невидимую преграду на его пути к Истине, и пошёл к банку программ…

***

…За окнами лаборатории уже темнело. Они сидели перед рассыпанными по столу ещё мокрыми фотографиями с туннельного микроскопа, и оба уныло молчали.

— Да-а-а… — сказал наконец Жорка, первым нарушив застоявшуюся тишину. — Это опять же надо видеть…

Он достал из стола первую пачку снимков и веером разбросал их на свободном месте.

— Интересно, как они там всё это делают?.. — в голосе его была тоска питекантропа, умеющего изготавливать из окружающего его вещества лишь сучковатые дубинки.

— По-видимому, методом сгущения полей, — предположил Расторгуев. — Другого способа я просто не нахожу в мозгах.

— А этот? — Кедрин нахмурил мохнатые брови. — Этот ты себе представляешь?..

— Хотя бы гипотетически? Без технических деталей? Тоже с превеликим трудом.

Жорка надрывно вздохнул.

— Я думаю, надо попробовать ещё раз. Энергии осталось ещё много, так что нам должно хватить.

— На что?.. — Расторгуев округлил глаза.

— На то, чтобы расколоть и её. Посмотрим, из чего конкретно состоит она сама. У нас с тобой уже такой богатый рабочий материал, что все физики Земли бросят остальное и займутся только этим! А если мы ещё что-то подобное добавим…

— Ты хочешь превратить точную науку в дурдом? — хмуро спросил Расторгуев. — Тебе это почти удалось! Мы с тобой совсем не тем занимаемся, милый Жорж. Надо получать ответы, а мы вместо этого задаём самим себе всё новые вопросы.

— В тебе рассудительно говорит голый теоретик, — не глядя, парировал Костин. — А во мне дико вопит голодный практик! И больше прав он. Во все времена наука сначала где-то что-то видела, а уже потом пыталась в этом абы как-то разобраться.

— Название-то хоть придумал?.. — спросил Расторгуев уже почти миролюбиво.

— Чему конкретно? Явлению? Лучам?

— Нет — частицам. Жорикам — гошикам…

Кедрин размышлял секунды.

— А чего тут особо мудрить?! Выбор богатый! Бредон! Маразмон! Абра — кадаброн! Выбирай, что больше нравится!

Он порывисто встал со стула.

— Ладно, Леонид, опять принимаю волевое решение! Я пошёл вводить новую программу, а ты пока позвони к себе домой. Волнуются ведь жена-то! Она же сама никогда не позвонит, твоя супруга-декабриста! Эх, мне бы такую подругу жизни!

***

…Светало. Отсвет приближающегося солнца уже прогнал тени от оконных рам с улицы в лабораторию, и со всё возрастающей силой давил на два слабых светильника под её потолком.

Жорка спал в кресле перед погасшим пультом; из по-детски полуоткрытого рта его на голубую рубашку стекала тонкая струйка слюны.

Расторгуев перевёл взгляд на стену, к которой они приклеили скотчем фото-результаты всех трёх пусков.

В самом верхнем ряду безымянная ещё частица — туманная, с расплывчатыми, неверными очертаниями, — демонстрировала всем желающим светящуюся красным светом очень чёткую надпись, выползающую из-за её края: «ООО КВАРК».

Во втором ряду другая частица, ещё более бесформенная, входившая в состав первой, интриговала оранжевой строкой опять же на боку: «Завод «ПОЗИТРОН».

Но более всего шокировала третья частица, в самом нижнем ряду, входившая в состав второй. Жёлтая надпись по-английски, получившаяся целиком, гласила: «MADE IN KENIA»!

Расторгуев оцепенело смотрел на нижнюю надпись. Спать не хотелось совершенно! Он не понимал, как Жорка после ВСЕГО ЭТОГО ещё способен был дрыхнуть!

…Кедрин зашевелился на своём неудобном ложе и поднял на Расторгуева заспанные глаза.

— Всё ещё чумеешь… — сказал он понимающе. — А я вот уже устал… И стихийно удивляться, и даже привычно балдеть… Ну и ситуация! Чем глубже наружу, тем ниже вверх…

Он сделал кривую рожу.

— А вообще, как ты сам думаешь, после ЭТОГО физика ещё останется как точная наука? Или мы в скором времени все без исключения станем безработными?

Расторгуев подавленно молчал, не отрываясь от совершенно фантастических снимков.

Жорка сел в кресле нормально, помассировал уставшие глаза и энергично осмотрелся.

— Надо будет тут хоть немного прибраться, — сказал он озабоченно. — А то на дворе понедельник, скоро народ придёт. Ну, мы и насвинячили! Три поросёнка минус один…