Сделано в Японии

— Спасибо! Держите, Олег Михайлович! Так вот я говорю: если не одну запайку с четырьмя свечами брать, а сразу упаковку — на двадцать четыре штуки, то выходит дешевле.

— Да мне так много не…»

Ганин остановил камеру и повернулся ко мне:

— Все понял, Такуя?

— Почти.

— Что не дошло?

— Бугор — это кличка?

— Может, кличка, а может — просто они так босса называют.

— Да, в России так на сленге часто начальников называют, — поддакнул Ганину Плотников.

— А ливер?

— А вот Ливер, я думаю, кличка.

— Значит, Ливер — японец точно, а кто Бугор — неясно.

— Я, Такуя, так понял, что Бугор — русский.

— Почему?

— Там один, слышал, говорит про связи Бугра с местными? Это, значит, с японцами.

— А может, местные — это хоккайдцы? А Бугор с Хонсю.

— Может, но вряд ли.

— И последнее.

— Что?

— Что такое «косорыловка»?

— А это, милый мой, страна твоя родная.

— Как это?

— Так это! «Косорыловкой» Японию на Дальнем Востоке у нас называют. И стар, и млад, и кто старости не рад.

— Значит, «косорылый» — это просто японец?

— Значит, да. Тебе, Такуя, как, этимологию объяснить, или сам догадаешься?

— Догадался уже, Ганин, догадался.

— Тогда что ты мне на все это скажешь?

— Что я тебе скажу? Свиньи они неблагодарные, эти русские! Мы их тут приютили, накормили, приодели, а они нас «косорылыми» обзывают! Ты-то хоть меня за глаза «косорылым» не называешь, Ганин — сэнсэй, а? Ну-ка глянь мне в глаза!

— Не боись, Такуя, не называю! Только меня твое мнение не о «косорыловке» интересует, а обо всем разговоре.

— Разговор, безусловно, внимания заслуживает серьезного. Возможно, даже самого серьезного.

— Извините… — Плотников по-школьному приподнял над плечом руку — Минамото-сан, а вы у меня теперь этот диск изымете?

— В смысле?

— Ну вам же эта запись нужна теперь. Как улика, там, или как доказательство. Вещественное…

— Да, думаю, да, Олег Михайлович! А что?

— Да, понимаете, диски эти, ди-ви-ди…

— Мини — диски, — опять поправил Плотникова Ганин.

— Да, мини, они немножко дороже и у нас не продаются…

— Я вас понял, Олег Михайлович! Если диск у вас завтра придется изъять, то замену ему мы вам обязательно завтра же купим. Обещаю!

— Спасибо вам большое!

«А спасибо — некрасиво, надо пенсию платить!» — заиграла почему-то у меня в голове любимая, если фантазер Ганин, конечно, не врет, частушка пожилых россиян. Не знаю, дотяну ли я со своей работой до беспечной и обеспеченной пенсии, но сейчас времени на беспечность у меня явно не было. Часы на прикроватной тумбочке показывали без двадцати десять, что означало, что Серый с Илюхой, Ливером и прочей нечистью подтягивает свои силы к ресторанчику «Кентакки фрайд чикен» для того, чтобы разобраться с каким-то непокорным Накадзимой. И первых, и вторых у нас в Саппоро не сосчитать, и выставлять у каждого «Кентакки» по усиленному патрулю только на основе вот этой вот самодеятельной фонограммы казалось делом весьма безнадежным.

— Так что делать будем, Такуя? — Ганин попытался съесть меня своими бездонными серыми глазищами.

— А что ты предлагаешь, Ганин? — вздохнул я, пытаясь выиграть время в этом нелегком диалоге с явно входящим в раж сэнсэем.

— Я?

— Да, ты!

— Я думал, Такуя, у тебя что-нибудь в мозгах появится после прослушивания. Что-нибудь плодотворное…

— Плодотворное? Вот, пожалуйста, плодотворное: тебе, Ганин, я вообще рекомендую поехать домой. Тебя Саша ждет, дети, завтра — день рабочий, не библиотечный… Давай-ка езжай к ним, а я сейчас соберусь с мыслями и решу, что делать дальше.

— Ага, домой я поеду! Сейчас! А тебя, значит, одного на Сумикаву отпущу!

— На какую Сумикаву?

— Где стрелка у этих козлов.

— А почему ты решил, что это на Сумикаве?

— Я знаю, о каком месте они говорили, Такуя, понимаешь? Я сразу понял, где они встречаются! Доходит до тебя?

— Не совсем. В Саппоро «Кентакки» и «Виктории» на каждом шагу Я как раз сейчас думаю, как нам их все за оставшееся время охватить.

— Такуя, нельзя объять необъятное!

— Ну попробовать-то можно?

— Рубенс с Кустодиевым пробовали — не получилось ничего! Надорвались мужики — и все!

— При чем здесь Рубенс? Кустодиев какой-то…

— При том! Давай-ка поедем на Сумикаву, и по дороге я тебе объясню, какая магическая связь есть между необъятным и Кустодиевым.

— Спятил совсем, Ганин?! — Бесит меня вот эта его постоянная тяга к самодеятельности. — Олег Михайлович, урезоньте вы вашего коллегу. Нечего ему там делать!

— А мне бы, честно говоря, тоже хотелось поехать… — начал вдруг выдавливать из тугого тюбика своего пухлого сознания Плотников.

— Куда поехать?

— На Симикаву.

— На Сумикаву Олег Михайлович, — подкорректировал его Ганин. — Это район так называется.

— Нечего вам там обоим делать! — Я попытался сымитировать командно — приказной тон. — Вы оставайтесь здесь, Олег Михайлович, а ты, Ганин, езжай домой!

— Я, Такуя, свободный человек. Где хочу — там торчу! И ты меня домой не гони!

— Спорить с тобой все — таки, Ганин….

— Вот и не спорь!

— Ладно. Сначала про место объясни. Почему ты к этой Сумикаве так привязался?

— Все сходится.

— Что — все?