Сделано в США

Давным-давно андроиды зациклились на следующем: они не будут восприниматься как угроза, если будут бесплодны. Андроидам позволят существовать, если они будут бесплодны. Андроиды могут конкурировать с биологическими людьми в других сферах, если будут бесплодны.

Обведя взглядом зал, он окончательно убедился в своей правоте. Против обыкновения, сразу же можно было отличить биологических людей от андроидов. Лица половины присутствующих выражали интерес, скуку, легкую насмешку, равнодушие, задумчивость — лица биологических людей. Остальные были рассержены, испуганы, пристыжены, взбешены, крайне взволнованы или плакали… потому что психолог разрушил основы их мира.

— Я возлагаю большие надежды на Элисон, — сказал Родерик мягко, — потому что она пригласила в суд доктора Смита. Понимаете, что это означает? На такое не решился бы ни один андроид из тысячи. Значит, она любит меня очень горячо… но вас это не касается.

Он направился к дверям, за которыми скрылась Элисон. На этот раз его никто не пытался остановить. Внезапно он обернулся.

— Когда родятся первые признанные дети андроидов, — заметил Родерик, — они станут знамением, того, что вопреки всем испытаниям и катастрофам, которые, возможно, ожидают человечество, род человеческий не исчезнет. Потому что… потому что дети андроидов не могут быть андроидами, верно?

15.

Родерик вел машину.

— Мы оба выиграли процесс, — радостно сказала Элисон. — Во всяком случае выиграем, когда на свет появится маленький Родерик.

— Ты в это веришь? — спросил Родерик профессионально бесцветным тоном.

— Не совсем. Я думаю о том, что ты говорил в суде. Полагаю, мне не следует уточнять?

— Уточняй, если хочешь. Но надо, чтобы это исходило от тебя. Я помогу.

— По-моему, — задумчиво произнесла Элисон, — это как-то связано с доктором Смитом.

— В самом деле? Почему?

— Потому что, когда я вспомнила, что слышала о нем, о его утверждении, что андроиды могут иметь детей, у меня возникло очень странное чувство. Как тогда, когда Хьюит прижимал нож к моему животу, но только…

Она нервно, неловко засмеялась.

— Словно нож держу я сама и должна вырезать что-то, но непременно при этом убью себя. Но одновременно мне казалось, что я сумею вырезать это, если буду стараться долго и упорно, и тогда останусь жива.

Родерик свернул на их улицу.

— Ты права, моя дорогая. У нас будет маленький Родерик. Это решил не я, это решила ты. И это тебя не убьет. И… черт, ты только погляди!

Когда Родерик Лиффком переносил свою молодую жену через порог их дома, камеры трещали, как кузнечики в траве. Фотографам не пришлось выслеживать парочку, так как они знали, куда едут Лиффкомы. Они снимали и снимали. Лиффкомы были сенсацией. Фамилия Лиффком была известна буквально во всем в мире.

Родерик, высокий, широкоплечий, пренебрежительно не замечал 115 фунтов, которые весит его жена, но в том, как он ее обнимал, о пренебрежении речи не было. Он нес ее так, словно она была хрустальной и могла разбиться от самого легкого толчка. Элисон котенком свернулась в его объятиях, полузакрыв глаза от блаженства, обвив руками шею любимого.

Когда они вошли в дом, это было начало истории. Однако не согласимся и назовем это ее концом.