Сделано в СССР (СИ)

Разговор со студентами, перешедший в совместное чаепитие, у Ельцина удался. Надо отдать должное – харизма из него просто прёт. Не одни мы оказались запасливыми. На столе появилось ещё два термоса, откуда-то возникла тарелка, в которую высыпали домашнее печенье, а конфеты были представлены в четырёх разновидностях. От «Золотого ключика» до «Курортных». Я вспомнил про свой фотоаппарат, и чаепитие превратилось в фотосессию. Кадров десять, судя по счётчику, на остаток плёнки ещё можно снять.

Спустя полчаса на Урале с коляской примчался местный председатель. Оказывается УАЗик, которого так ждали, заглох в карьере, и ни в какую не желает заводиться. Услышав эту новость, я лишь кивнул в ответ на вопросительный взгляд Бориса Николаевича. Понятно, кто у него нынче будет за шофёра.

– Тут недалеко ещё УПИ работает, – вспомнил я газетную статью, прочитанную в «Уральском рабочем», когда мы возвращались к стоянке обкомовских машин, – Если хотите, можем и туда заскочить.

– Альма матер. Неужто я от такой поездки откажусь. Сам там выучился, как-никак, – довольно прогудел мой неожиданный пассажир. Пересаживаться в Волгу Ельцин не захотел, и наш разговор, начавшийся с немецкого фотоаппарата, перешёл на то, как оно «там» живётся, что плохо, а что хорошо.

Я не Зорин. Это ему, политическому обозревателю, живущему в Америке, по должности положено хаять капиталистический уклад жизни во всех его проявлениях. Я всё рассказывал, как оно есть. Что видел, что покупал, какие там цены. Немного сдерживал эмоции, помня, что на заднем сидении сидит стопроцентный осведомитель. Так что, не сильно хвалил, да оно и не нужно было. Достаточно просто перечислить, сколько видов сыров или фруктов продаётся в обычном супермаркете, да показать примерную длину стены в их хозтоварах, в которую вделаны сотни образцов ванн и раковин.

Причина того, что я так активно коснулся столь скользкой темы, была в моих воспоминаниях. Когда-то, ещё в своей первой жизни, мне попалась на глаза интересная статья о неофициальной поездке Ельцина в Америку.

Лев Суханов, который сопровождал Ельцина во время того визита, описывает его эмоции от посещения супермаркета так:

Когда уже возвращались в аэропорт, черт нас дернул заглянуть в типичный американский супермаркет. Из-за большой занятости нам не пришлось раньше побывать ни в одном из них. Назывался он «Рандоллс супермаркет». Из нашей группы только я и Борис Николаевич никогда не бывали в такого рода торговых заведениях. Причем это был не столичный и тем более не нью-йоркский магазин и, по нашим понятиям, самый «обыкновенный» провинциальный. Если, конечно, Хьюстон можно считать провинцией.

Ельцин изучил ассортимент, узнал у покупателей, как часто и на какую сумму они закупаются, уточнил у продавцов необходимо ли им получать специальное образование для подобной работы, познакомился с работой кассового аппарата и даже попробовал пудинг. По словам журналиста Хьюстон Кроникл, Ельцин был в восхищении от магазина и все время разводил руками от удивления. В конце он заявил, что даже у членов Политбюро нет такого изобилия. «Даже у Горбачева нет» – сказал Ельцин. Естественно, главное, что нас интересовало – ассортимент. И в этой связи Ельцин задавал вопросы работникам магазин. Цифра, названная ими, нас буквально шокировала, и Борис Николаевич даже переспросил – мол, правильно ли он понял переводчика? И администратор еще раз повторил, что ассортимент продовольственных товаров на тот момент действительно составлял примерно 30 тысяч наименований.

– Уже в самолете Борис Николаевич надолго отрешился. Он сидел, зажав голову ладонями, и на лице его явственно проглядывала борьба чувств. Не зря ведь говорят, что некоторые слабонервные люди после возвращения из цивилизованной заграницы впадают в глубокую депрессию. Ибо происходит неразрешимый психологический конфликт между тем, как человек жил всю свою жизнь, и тем, как бы он мог жить, если бы родился на других широтах. Когда Ельцин немного пришел в себя, он дал волю чувствам: – «До чего довели наш бедный народ, – сокрушался он, – Всю жизнь рассказывали сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено, так нет же – не для людей, видно, это…»