Сделать тебя взрослой (СИ)

А может и хорошо, что они оба высказались? Должно стать легче. Хоть когда-то должно, правда?!

Только в глубине души знала точно — никуда больная любовь не делась. И похоже, это ее крест — безнадега, безответность и одиночество.

Пока родители не проснулись, спряталась в душе, где еще долго плакала, смывая соленую печаль в водосток. И окончательно прощалась с прошлым, вырывая его из себя.

Собиралась быстро, опасаясь, что передумает. Чемодан, сумка со сменной одеждой на первое время, документы, деньги. Если бы вчера не приготовила все заранее, сегодня не справилась бы даже с такой простой задачей. От предложенного завтрака отказалась, а мама не настаивала, с болью заглядывая в лицо дочери.

На вокзал приехали рано. Отец отнес в вагон вещи, а потом они еще минут сорок стояли на перроне, обнимаясь. Столь ранним утром людей на вокзале было совсем мало, солнце еще не жарило, а Лиле казалось, что в ее душе мертвая Сахара.

Она кивала родителям на просьбу почаще писать и звонить. И обязательно хорошо питаться. Не экономить на теплой одежде, ведь на Сахалине так холодно.

Выдавливала из себя скупые улыбки и украдкой поглядывала в сторону входа. Сердце не обманешь, как бы глубоко в него не спрятала уверенность в правильном поступке. Ждала, глупо надеясь, что все-таки придет проводить. И даже несмотря на то, что сама выключила будильник, который он вечером завел, жалуясь, что здесь никак не может выспаться, словно за те годы отсыпается. Ждала чуда. Крохотного.

Время истаяло, хотя еще пару всхлипов назад его было полно. Объявили ее поезд. С громким голосом диспетчера, дважды повторившего, что поезд, следующий в Москву отправляется с первой платформы, сдавило грудь. Первые несколько секунд Лиля даже вдохнуть не могла. И если бы не слова проводницы, не смогла и с места двинуться:

— Давайте, давайте девушка! Не то без вас уедем!

На ватных ногах, на себе ощутив значение этой затасканной фразы, развернулась и стала карабкаться по лестнице. С последней преодолённой ступенью поезд конвульсивно дернулся и медленно тронулся.

Лиле приходилось напоминать себе, что надо дышать, но грудь свело судорогой и для дыхания приходилось прилагать силы. А еще, что бы не зареветь в голос.

Проводница опустила подножку и собиралась закрыть дверь, поглядывая на Лилю недовольно. А Лиля смотрела, как родители шли за поездом, махали ей, а потом остановились. Оторвала взгляд от их фигур и позволила себе прощальный взгляд на родной городок. И почти одновременно увидела Дениса и услышала громкое:

— Лялька!

Господи, Денис! Все-таки пришел! Хотя нет, он бежал. Босой, в одних лишь спортивных брюках, с лохматыми со сна волосами, на лице и груди все еще виднелись следы запекшейся крови. Он бежал, размахивая сбитыми в кровь кулаками, жадно дыша ртом. Лиля, как завороженная наблюдала, как он промчался мимо ошеломленных родителей, как поравнялся с ее вагоном и схватившись за перилла, запрыгнул внутрь.

Сначала была пауза, которая казалось, остановила жизнь. Тишина… и лишь потом взрыв! Всего: чувств, слез, ее слов, его слов, криков проводницы. Прошло несколько секунд пока Лиля стала различать то, что он ей говорил, сражаясь с дыханием.

— Лялечка, родная моя… Любимая, скажи мне только одно! Одно только скажи… — в его глазах было столько боли и страха, что девушка всерьез испугалась, — да сойду я! Сойду! — закричал, повернувшись к визжащей проводнице, — дайте минуту, у нас жизнь решается! Что ж вы чёрствая-то такая? — и снова повернулся к Лиле, вытирая большими пальцами ее слезы, — скажи мне, маленькая… Ты любишь меня еще? Хоть немного, любишь?

— Да… — прошептала так тихо, что он скорее прочел по губам, чем услышал. Не смогла соврать в такой миг, — Люблю… Всегда…

— Я приеду! Я все сделаю! Ты только дождись меня, слышишь? Мы все исправим! Я искуплю, отвоюю тебя! — твердил громко, прижимая ее к себе. Лиля обняла его за талию и замерла, слушая стук его сердца и такие важные слова, — никому тебя не отдам! Дождись меня… Я найду способ, слышишь? Скажи, ты понимаешь, что я говорю?

— Понимаю… — пролепетала, растеряно поглядев в любимые глаза и поджатые губы, — ты приедешь. Я тебя подожду…

— Люблю тебя, обожаю! Любимая, красивая самая, — он принялся быстро-быстро целовать ее лицо и гладить плечи, руки, шею, — я же не смогу без тебя, дурочка ты моя…

— Молодой человек! — снова зарычала проводница, надвигаясь на них со злым лицом, — поезд набрал скорость!

— Все, все, я понял! — ответил Денис и в последнем поцелуе прижался к любимой, вырвав из ее уст стон-вздох, — люблю… жди… — сказал отрывисто и выпустил из объятий. Развернулся и без промедления спрыгнул с уже прилично мчащего поезда.

Они с проводницей ахнули и синхронно бросились к двери. Денис стоял на траве, засунув руки в карманы и больным взглядом глядел им вслед.

Десять месяцев спустя…

Мартовское солнце в Южно-Сахалинске грело точно так же, как и январе. То есть, совсем не грело. Холодно, вьюжно, но удивительно солнечно.