Сделать все возможное

Моя мама явно жила с каким-то хиппи последние несколько дней, потому что она извергает какую-то чушь по самосовершенствованию, что абсолютно бессмысленно. Я ей так и говорю, а она смеется. И прежде чем она сможет продолжить сеанс терапии, я вешаю трубку.

Я открываю дверь в его квартиру, и несмотря на то, что понятия не имею, что скажу, надеюсь, что Лукас дома. Он был прав насчет меня, двадцать восемь лет я ничего не хотела, кроме как уничтожить его, но это было раньше. А теперь он ошибается, и когда у меня появляется шанс доказать это, я должна им воспользоваться. Наконец-то шах и мат. Здесь нет моей вины.

– Лукас? – зову я.

Никто не отвечает.

Тишина – это пытка. Это похоже на то, когда мама, которая должна кричать на тебя за проступок, вместо этого вздыхает и разочарованно качает головой. Я хочу сказать Лукасу, что он был неправ. Что я никогда, ни на секунду не задумывалась о том, чтобы отправить контракт. Что я не ненавижу его и не хочу, чтобы все так закончилось.

Мне нужно сказать это вслух, чтобы наконец-то самой в это поверить.

Я пытаюсь дозвониться до него по номеру, который набирала три или четыре раза за всю жизнь. Он не отвечает. Я расхаживаю по квартире в поисках зацепок, где он может быть. На двери не висит его спортивная сумка, а на месте, где он вчера оставил кроссовки, пусто. Я предполагаю, что он пошел на тренировку, но я понятия не имею куда. Мне стоит обойти все спортзалы Гамильтона и выкрикивать его имя, пока меня не вышвырнут?

Это хороший план, но я никуда не ухожу. Я хочу остаться здесь, пока он не вернется домой, пока не войдет в эту дверь и я не смогу убедить его выслушать меня, попытаться понять, что каким-то образом за все годы нашей вражды я все-таки стала порядочным человеком, ну, почти. Я после каждой стирки чищу фильтр, я помогаю пожилым людям перейти через дорогу и не вонзаю людям нож в спину, даже если провела всю жизнь, соревнуясь с ними.

«Лукас, где ты?!»

Я переодеваюсь. Готовлю себе перекус. Возвращаюсь в гостевую спальню и сажусь на кровать, сожалея о том, что последние две ночи предпочла спать здесь, а не с ним. Это казалось слишком отчаянным. «О, прости. Мне нужно где-то остановиться и место для ночлега, как насчет твоей кровати?» Теперь все кажется глупым. Я добавлю это в список того, что скажу ему, когда он войдет в эту дверь.

Что он, наконец, и делает через час.

Когда он входит, я сижу на диване и смотрю на телефон в надежде, что он мне позвонит. Лукас вешает спортивную сумку на дверь и скидывает кроссовки. Я сижу и жду, когда он меня заметит. Он делает вид, что я невидимка, и идет на кухню за стаканом воды.

– Я не собиралась соглашаться на эту работу, – говорю я.

Надеюсь, мои слова – это заклинание. Я скажу их, Лукас меня поймет – и бибиди-бабиди-бу – мы вернемся к тому, что делали на его кухонном островке.

Он качает головой и наконец поворачивается ко мне. Он побежден. Его плечи опущены, а лицо удрученное.

Я повторяю заклинание на случай, если оно не сработало с первого раза.

– Я не собиралась соглашаться на эту работу!

– Ты подписала контракт, Дэйзи.

– Лукас, ты меня не слушаешь!

Он проходит мимо меня и направляется в свою комнату, но я встаю перед ним и преграждаю путь. Он пытается пройти мимо, но я прижимаю руки к его груди, удерживая его на месте.

– Я покончила с войной, Лукас! – говорю я, размахивая флажком, который сделала из зубочистки и бумажной салфетки. – Все! Я сдаюсь. Хорошо? Хватит!

Он смеется, и я понимаю, что сказала что-то не то.

– Нет никакой войны, Дэйзи. Для меня никогда не было.

Он берет меня за локти и отодвигает. Я опускаю руки, и он просто проходит мимо.

– О чем ты говоришь?! – кричу я ему вслед. – А как же гольф, композиция с фруктами? О, и я, кажется, помню еще пару десятилетий вражды до этого.

– Сегодня я кое-что понял, Дэйзи. И мне потребовалось двадцать восемь лет на то, чтобы это понять.

– Да, и что же?! Скажи мне! Давай, ты не можешь просто уйти от меня, от нас!

– Нет никаких нас, Дэйзи! Ты думаешь только о себе! Ты считаешь, что эти двадцать восемь лет между нами была война? Для тебя всегда было только так? Но ради чего нам сражаться? Ради драки?

– Я… я не знаю.

– Ты так ослеплена конкуренцией, которую создала в собственной голове, что не можешь увидеть, что прямо перед тобой, что было там все это гребаное время!

– Тогда скажи мне, Лукас! Я здесь и умоляю тебя поговорить со мной. Ты не можешь вести себя так, как будто ты тоже не сражался со мной, ты не можешь притвориться, что всегда хотел быть со мной. А как насчет других девушек, с которыми ты встречался в колледже?! Как насчет девушки с зимнего бала?

– Ты что, издеваешься надо мной?

Взгляд, которым он смотрит на меня, заставляет быть еще упорнее.

– Как ты думаешь, почему у меня никогда не было серьезных отношений? А? – он продолжает настаивать на своем. – Как ты думаешь, почему я каждый раз рвал все знакомства, когда возвращался в Гамильтон? Это было из-за ТЕБЯ! Потому что я хотел только тебя! Все мои отношения были тщетной попыткой забыть тебя и двигаться дальше.