Сделать все возможное (ЛП)

Это немного странно. Я давно не писал тебе ни одного из этих сообщений: с тех пор, как вернулся в Гамильтон. Могу ли я вообще называть их сообщениями, если я никогда не нажимал на кнопку «отправить»? Я даже не уверен, что ты пользуешься этой электронной почтой. Доктор Маккормик до сих пор обещает дать нам новые почтовые адреса для работы, но, исходя из того, что парень все еще использует Windows 98, я бы не рассчитывал, что это произойдет в ближайшее время.

Я посмотрел на днях, просто из любопытства, когда первый раз написал одну из этих... «записей в журнал»? «криков в пустоту»? Как бы я ни называл эти сообщения, первое было написано на первом курсе в Стэнфорде. Прошла неделя первого семестра, и, думаю, можно было смело сказать, что я соскучился по дому. По крайней мере, это то, что я написал тебе по электронной почте. Я все говорил и говорил о том, что скучаю по Гамильтону, но ни разу не упомянул, что скучаю по тебе.

Думаю, я довольно хорошо умею хранить секреты. Я никогда не говорил тебе, что подал заявление в Дьюк. Мне предложили стипендию, как и тебе, но потом я подслушал твой разговор с Мэделин перед выпускным. Ты всё говорила и говорила о том, как рада переезду. Тебе не терпелось выбраться из Гамильтона и быть подальше от меня.

Я получил сообщение. Чётко и ясно. Возможно, это был первый раз в нашей жизни, когда кто-то из нас понял намек, ха.

Я поступил в Стэнфорд, и был готов начать все сначала, но вместо этого провел весь первый год, думая о переводе в Дьюк. Я не вступал ни в какие клубы и не заводил друзей на всю жизнь, которые в итоге становятся твоими шаферами. Я тусовался в своей комнате в общежитии и слушал CD-диски, которые ты записала для Мэделин. (Перед переездом я украл большую часть её коллекции.) Было что-то успокаивающее в том, чтобы слушать песни, которые ты выбрала сама, даже если они были записаны не для меня.

Боже, это было так давно, десять лет назад, и все же, я до сих пор помню, как был тем восемнадцатилетним парнем в колледже: я так тосковал по дому, что было больно.

Я преодолел это, я преодолел много вещей, но по сей день меня мучает один вопрос, который слишком поздно задавать.

Было бы не так больно, если бы я просто отправил, то, первое письмо?

Глава 10

Нынешнее сражение с Лукасом отличается от того, что мы вели раньше. Одиннадцать лет назад наше оружие было традиционным и простым: табели успеваемости, бег на время, результаты тестирования и смертельные взгляды, которыми мы одаривали друг друга. Не было никаких намеков на прелюдию. Я бы даже предположила, что в старших классах Лукас не смог бы отличить слово «прелюдия» от слова «предплечье». Но взрослый Лукас может. Похоже, Стэнфорд обучил его не только биологии. Я должна написать письмо декану с поздравлениями и благодарственными словами.

У меня нет проблем с ведением войны.

Просто дело в том, что я понятия не имею, что поджидает меня за углом, и, какие маленькие трюки Лукас припрятал на сегодня в своем рукаве - и это меня нервирует. Это заставляет меня сомневаться в каждом решении, которое я принимаю.

В понедельник утром я надеваю черное платье до колен, стою перед зеркалом и пытаюсь рассмотреть себя со всех сторон. Да, спереди оно выглядит подходящим, но что, если мне придется нагнуться и поднять карандаш? Будет ли разрез выглядеть безвкусно, или он будет кричать «еее-хууу»?!

Я меняю черное платье на брюки и блузку. Никакого риска в шерстяных обтягивающих брюках.

Но только не сейчас, теперь пребывание рядом с Лукасом влияет на мой внутренний термостат. Я больше не могу регулировать температуру тела так, как привыкла. Поэтому меняю шерстяные брюки на тонкую юбку-карандаш, и быстро выхожу из комнаты, прежде чем бросить еще один неподходящий предмет одежды на пол.

Прошло две недели с тех пор, как мы с Лукасом начали работать вместе в семейной клинике Маккормика. Прошло достаточно времени, чтобы привыкнуть к нему, и все же, когда в понедельник утром я захожу в офис и вижу, как он готовит кофе на кухне, его вид все еще шокирует меня.

Проходят миллисекунды, в течение которых я вижу Лукаса таким, каким его видят все остальные: высокий красивый доктор с густыми каштановыми волосами и идеальной белой улыбкой, но это мираж, вымышленный оазис, который разочаровывает, когда я приближаюсь и вспоминаю, что этот образ принадлежит Лукасу Тэтчеру.

— У тебя по понедельникам дела? — спрашивает он, подозрительно глядя на меня.

— Неужели тебе так интересно? — вздыхаю я, прежде чем подойти ближе к моему кабинету и оказаться в относительной безопасности.

После того, как бросаю свои вещи рядом со столом, я открываю сумочку и вытаскиваю предметы, которые приготовила дома: флакончик красного лака для ногтей для Кейси и издание «Чёрной материи» в твердом переплёте для Джины. Это не взятка, а просто подарки, предназначенные для получения поддержки - всё это часть этапа №2.