Сделать все возможное (ЛП)

— С нетерпением жду этого, сэр.

Кивнув, доктор Маккормик возвращается в коридор, а Лукас поворачивается ко мне, улыбка все еще на месте, хотя теперь это оружие.

— Не волнуйся, я не собираюсь использовать время, проведённое наедине с доктором Маккормиком, чтобы подговорить его уволить тебя. Но кто знает? Может, пока мы будем пить пиво в клубе, он сам придет к такому выводу?

Я щурю глаза.

— Ты хуже всех.

— Извини, ты думала, что я стал мягким?

Это вопрос с подвохом, но его улыбка замедляет мой ответ. Мой взгляд опускается ниже к его сильному, точно не мягкому телу и, когда понимаю, что делаю, я резко поворачиваюсь и ухожу.

— Удачных выходных, Дэйзи, — кричит он мне вслед.

Он не может казаться более довольным собой.

В понедельник утром Лукас выглядит более загорелым, чем в пятницу, а это значит, что он играл в гольф с доктором Маккормиком. Интересно, кто победил, но, проходя мимо него по коридору, я не спрашиваю об этом.

— О, Дэйзи, — говорит он позади меня. — Я оставил кое-что на твоем столе.

Я не отвечаю. Мне необходимо выпить унцию кофеина: мой мозг ещё слишком медленно работает. Кроме того, мне любопытно, что там. Еще один букет маргариток? Результаты их игры в гольф?

Ни то и ни другое.

В центр клавиатуры вставлена фотография четыре на семь, на которой изображены доктор Маккормик и Лукас на поле для гольфа. Они стоят бедром к бедру, как будто сиамские близнецы, каким-то образом разделенные тридцатью годами. Доктор Маккормик смеется, а глаза Лукаса, кажется, следуют за мной по комнате.

Замечательно. Пока он болтал с нашим боссом во время долгой игры, я была дома, в пижаме, и смотрела старые фильмы с мамой и Мэделин.

Я достаю из ящика стола маркер, и вдруг Лукас щеголяет с дьявольскими рогами и хвостом. Разрисованная фотография не приближает меня к победе, но когда я прикрепляю её на доску объявлений рядом с компьютером, то чувствую себя немного лучше.

Моя первая встреча с пациентом будет только через пятнадцать минут, поэтому я решаю сделать то, о чем мечтала всю последнюю неделю. Это довольно неэтично, но технически законно, по крайней мере, я так думаю. Я захожу на сайт поиска работы и нахожу вакансии докторов по всем Соединенным Штатам: чем дальше от Гамильтона, штат Техас, тем лучше. Ой, смотрите-ка, в Гонолулу нужны врачи. С помощью простого перетаскивания, я отправляю им резюме Лукаса, которое скопировала с сайта нашей клиники. Вот так просто мой понедельник улучшается. «Алоха, Лукас».

В среду, после работы, моя мама моет мне голову в раковине. С моим гипсом легче просто позволить ей сделать это, чем бороться с моей гривой одной рукой. Она вымоет меня с ног до головы, если я ей позволю. Ох уж эти мамы.

Несколько минут назад она начала говорить о том, что собирается вызвать в дом дезинсектора, но я не особо её слушаю. У меня и своих проблем хватает.

— В любом случае, они сказали, что нам придется уехать на неделю или две, пока они поставят один из этих больших цирковых шатров на весь дом! Я не уверена, что могу решиться на это. Ой, смотри! Там Лукас.

Я дергаюсь и ударяюсь лбом об кран.

Моя мама, благослови её Господь, не смеется.

— Ой. Ты в порядке милая?

— Нормально.

Я тру лоб и подбегаю к окну. Это правда: Лукас снаружи косит наш газон в чём мать родила. Ну не совсем, конечно, на нем шорты с низкой посадкой, но он без футболки, и я бегу обратно к раковине, притворяясь, что от его вида меня сейчас стошнит.

— Ну, конечно, это же против правил, — говорю я. — Разве нет законов приличия?

— Это Техас, Дэйзи. На улице около тридцати градусов, кто может винить мальчика?

Она называет его мальчиком, но Лукас ‒ настоящий мужчина.

— Пойду, проверю почту, — говорю я.

У меня, что я могу, конечно, только предположить, начинается прилив. Возможно, вид блестящего от пота Лукаса заставил меня впасть в раннюю менопаузу?

Мама кричит мне вслед, но я игнорирую её и дергаю входную дверь.

Лукас что-то замышляет. Стрижка газона перед домом моей мамы? Он не делал этого с тех пор, как мы уехали в колледж, и она наняла специальную службу. Тот факт, что он делает это сейчас, одиннадцать лет спустя, совершенно абсурден.

Он останавливается, когда видит, что я иду по дорожке, но ни слова не говорит, и я тоже. Я топаю, топаю, топаю к почтовому ящику, дергаю дверцу, вижу, что он пустой и захлопываю.

Когда я оглядываюсь, то вижу, как по груди Лукаса стекает пот. Дорогой Боженька. Я все еще уверена, что это противозаконно. Я замечаю группу женщин, занимающихся быстрой ходьбой, которые остановились на углу улицы, и глазеют на Лукаса. Неужели? Всем четверым одновременно понадобилось завязать шнурки? Народ, уже давно изобрели двойной узел!

Я машу рукой, чтобы прогнать их, и они убегают, смущенные, но недостаточно.

— Ты устраиваешь представление, — огрызаюсь я на Лукаса. — Наверное, ты и в одежде сможешь косить траву.

— Я могу снова надеть футболку, если для тебя это проблема.

— Для меня это не проблема. Мне всё равно.

— Правда? Поэтому ты так проверяешь почтовый ящик?

Я скрещиваю руки на груди.

— Что ты хочешь этим сказать?

— У тебя шампунь в волосах.