Сделать все возможное (ЛП)

Но он заканчивает эту игру. Он проводит рукой вверх, по моему позвоночнику, и толкает меня вперед, пока моя грудь не падает на него. Мы идеально подходим друг другу, и я так рада, что сняла лифчик, когда переодевалась в халат. Мы голые, разделенные лишь тонким материалом, и ощущение такое чувственное, что тепло расцветает внизу, между моими ногами. Я закрываю глаза и прижимаюсь к его груди, жадная до большего. Я в тылу врага и чувствую себя живой. Насколько возбужденной он может меня сделать? Я хочу это выяснить.

Моя грудь тяжелая и полная, и он скользит одной рукой от моей спины к одной из грудей, а затем и другой рукой дотрагивается до второй поверх моего халата. Я чувствую тепло его ладоней даже через материал. У него такие большие руки. Уверенные. Он проводит ладонями, задевая мои соски, и я выгибаюсь, как жадная кошка. Он терпеливый, опытный. Лучше, чем я себе представляла.

То, что мы молчим, меня не шокирует. Мы идем по тонкому льду. Мы задерживаем дыхание. Наши слова могут нарушить хрупкий мир, который мы построили.

Я ничего не скажу, если и ты не скажешь. Я подаю сигнал, вращая бедрами.

Он издаёт стон, и тем самым подписывает наш юридический контракт.

Мой халат похож на бикини, и, развязав два простых узелка за шеей и за спиной, я могу стать обнаженной до пояса.

Сначала он развязывает узел у меня на спине. С помощью одного движения руки исчез бантик ‒ и подарок почти развернут. Он упивается ожиданием, скользя руками по моей обнаженной спине, вокруг моих ребер, и затем обхватывает мою грудь под драпировкой ткани. Кожа к коже, наконец. Он проводит ладонями по моим соскам, туда-сюда, нежно дразня. Это маленькая эротическая игра, потому что он не трогает узелок на моей шее. Он чувствует, но не видит. Прикасается, но не может вкусить до конца.

Я выпрямляюсь и прижимаю руку к его груди. У него крепкие мускулы под теплой, загорелой кожей, а я все это время думала, что он хладнокровен. Его глаза встречаются с моими, и они такого оттенка коричневого, которого я раньше никогда не видела. Я дрожу и чувствую, как он крепчает подо мной.

«Как далеко ты собираешься зайти?» — спрашиваю я безмолвно, приподняв бровь. «Сколько ты сможешь принять?»

Его руки скользят по моей шее, и он дергает за последний узелок. «Да», — думаю я, ныряя в логово льва. Боже, да. Я хочу, чтобы Лукас меня увидел. Всю меня. Материал падает и собирается вокруг моей талии, и каков бы мир не был до этого, он исчез. В его глазах опасность не от ярости, а от голода. Он принимает меня всю, от раскрасневшихся щек до дрожащего живота. Это все для него, чтобы он мог всё осмотреть. Каждый невидимый шрам от нашей войны.

— Дэйзи, — хрипло шепчет он.

Внезапно я чувствую себя израненной куклой.

Я готова освободиться.

Мне это необходимо.

Я наклоняюсь, беру его руку, которая лежала на моей талии, и начинаю скользить вниз вдоль моего живота. Под моим руководством он проводит рукой под моим халатом по влажному материалу моих трусиков. Мои бедра раскинуты в стороны над его ногами, и только шелк отделяет его пальцы от меня. Я закрываю глаза и приоткрываю рот. Я издаю низкий вздох от потрясения того, что он может делать своим большим пальцем. Он двигается сначала осторожно, намекая на то, что должно произойти дальше. Он проводит мягкие дразнящие круги по тому месту, где я жажду его прикосновений больше всего. Он приближается ко мне с ухмылкой на губах, и я понимаю, что Лукас каким-то образом точно знает, как нужно прикасаться ко мне. Выражение «Знай, своего врага» обретает для меня новый смысл. Я откидываю голову назад, давление нарастает, становится жарко, и, мысленно, я тянусь, чтобы дотронуться до выпускного клапана. Я вытягиваюсь, я почти достигаю..., я…

И вдруг резкий, громкий стук в дверь ‒ это как укол в наш воздушный шар.

Я вскрикиваю и спотыкаясь, спрыгиваю с него. Я натягиваю халат, чтобы прикрыть грудь, и только потом вспоминаю, что мы закрыли окно, чтобы не пропускать свет из коридора. Мы скрываемся.

— Эй! У вас там все в порядке? — спрашивает сотрудник ЦКЗ. Видимо, теперь у него есть время для разговоров. — Вы установили раскладушку?

— Чёрт возьми, — шипит Лукас себе под нос, садясь и дергая руками за волосы.

Еще один стук означает, что мы должны ответить.

— Все прекрасно! — кричит Лукас. — Мы спим!

— О, простите. Доброй ночи.

Моя нервная система, реагируя на коктейль стресса и возбуждения, затапливает мою кровь адреналином. В результате мой пульс и давление зашкаливают, зрачки расширены, а дыхание сбито. Таким способом моё тело пытается либо снова сражаться, либо спрятаться, но из-за того, как все шло с Лукасом, знаю, что я готовилась к совершенно другому слову на букву «С».

Я начинаю приходить в себя и понимаю, что мне некуда идти. Я в клетке десять на двенадцать, с Лукасом, который сейчас смотрит на меня и ждет, когда я заговорю.

— Дэйзи? Должны ли мы…