Сделка 2 (СИ)

Интересно, в России ли Катя-заказчица? Если бы не Рита и перетягивание каната, мы неплохо общались. Ровесница или старше, она одевалась, как подросток, и “отрывалась” с неменьшим запалом. У неё частенько чередовались пассии помоложе. Неделя-две, и вот уже новая “девочка”, “малышка”, “зай”, а то со сленгом второй родины - “babes”, “baby-girl” и “hun”. Тем не менее, присутствовал в её манерах налёт робости и даже пугливости. Мне он виделся ничем иным, как камуфляжем овечьей шкуры - мастерски подогнанным штрихом обольщения. Несмотря на это, по-человечески она нравилась. Без лишних понтов, напротив - любовью подтрунить над темой крутизны; с одним стойким принципом - ни давать, ни принимать поучительств, - она умела ладно ввернуть свои пять центов практически по любому вопросу. Веяло от неё чем-то беззаветным - как будто неугасшей верой в большое и светлое. Я бы рада похвастать сходством, но нет. Там, где пять центов, я выдавала десять, а то - пригоршню; там, где сторонительство поучительств - с лихвой отпускала советы, как кому и чем жить; там, где понты - одним видом набивала цену. Логика крутила постоянно - она спасала, она истребляла восточные полюса и отклонения курса. Я удивилась собственным мыслям и ощущениям: я смотрела на Катю как на вполне съестной объект общения - она имела запах и вкус.

Я собиралась восвояси, когда ко мне подсел лысеющий мужчина с пинтой пива и типичной увертюрой: “По-моему, я вас знаю”. Оказалось - не казалось. Действительно, знал. Это был тот самый церковный прихожанин: легион, грехи, страсти Христовы. Отчего-то всплыли образы “Мастера и Маргариты” Булгакова. Теперь ещё и кот. Хотя Мюнхгаузен не разговаривал, но вполне безбилетно общался.

Новообразовавшийся кавалер предложил угостить. Я отмахнулась с блудливой мыслью о недосягаемом “Кристалл”, уверяя, что пощусь. Он улыбнулся и зачем-то подмигнул. Завёл о себе: женат, пятеро детей, рыбалка. Чем больше его монолог приобретал куртуазную речистость, тем больше я ненавидела весь мужской род. Его серо-голубые глаза утратили былой блеск. Они опошлились, отараканились и таили неизвестных монстроподобных существ, грозивших вырваться из заточения. Всё было мерзко и печально. “А может, мне просто мерещатся чудища в тени голубя?”

На пороге появился ритин отец. Он был с двумя товарищами. Я безотчётно поправила шарф. От тандемности меня с моим пиджаком остались миф да легенда, и последний внушал весьма спорную презентабельность. Давно бы подыскать по размеру, но я всё рассчитывала набрать утерянные кило со дня на день.

Никакого галантного вступления, Рома прошёл мимо, даже не взглянув. Они с друзьями сели за столик неподалёку. В надежде привлечь внимание, я достала из сумочки крем, подаренный Таней, и начала растирать руки быстрами движениями. Мой непрошенный спутник странно посмотрел на меня. Наконец, Рома заметил. Однако остался на месте, по всей вероятности, не намереваясь встревать в чужие дела. Я измерила собеседника с головы до пят. Отдавая должное, - выглядел он прилично, хорошо сложен и, несмотря на лысину, был в определённом смысле привлекателен. “Раз гора не идёт к Магамету…”, - решилась я, поднимаясь. Извинившись, я проделала путь к Роме.

- Привет! - сказала я.

- Где Рита? - без всяких салютов поинтересовался он.

- Хочешь поговорить? - давала я “зелёный”, делая ударение на первом слове.

- Что-то не так? - обеспоился он.

- Тет-а-тет, - лаконично огласила я и по взгляду поняла, что странная. Пора заканчиваь с привычкой сокращать предложения.

- Что ж, - озадаченно проговорил он. - Ладно.

Я ждала, пока Рома попрощается с товарищами. Затем мы передислоцировались в тихое кафе с видом на Москва-реку. Всю дорогу молчали. Когда я заказывала вино, Рома осторожно предложил:

- Может, возьмём что-то безалкогольное?

- Отчего же? - градус помог бы развязать язык. - Давай выпьем.

- Тогда я буду водку.

Официантка, довольно красивая чернобровая девушка не самых молодых лет, зажгла свечку, создавая жутковатый романтический антураж. Жутковатый - по множеству причин, но она об этом не догатывалась. Мы сделали заказ. Напитки принесли почти сразу.

- Что с Ритой? - спросил Рома. - Я сам, - он перехватил у официантки откупоренное вино, давая понять, что лишний раз к столику лучше не подходить. Он налил мне почти полный бокал, добрую треть от всего содержимого бутылки.

- Нравится играть хорошего папочку? - я полоснула его взглядом. - Ты так же заботливо принуждал дочь лгать?

- Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, - он сщурился и звучал убийственно ледяным тоном, какой мог бы охладить любого. Только не меня.

- Расскажи лучше, как сына похоронил, - нажимала я.

Рома зловеще откинулся на спинку стула, опрокинув в себя стопку и соблюдая абсолютно невозмутимую мину.

- Закончила? - спросил он после полуминутной паузы.

- Ошибаешься. Только начала, - я пригубила вино, не отводя пристального взгляда от его лица.

- Поехали! - по-гагарински подмахнул он. - Чего ждём? Второго пришествия? Выговорись, раз такая очумелая. А потом я скажу, в чём ошибаешься ты.