Сделка

Настал день Ивана Купалы. День выдался знойным. Лишь после обеда девки с деревни потянулись на поля плести венки из цветов. Парни же собирали дрова для костров по окраине леса, не уходя далеко в чащу.

Савелий в этот день напарился в бане, хорошенько намылся и, одевшись во все чистое, долго молился, стоя на коленях перед образцами с зажжённой лампадкой в красном углу.

Настала ночь. Тёмная, безлунная. Савелий, войдя в лес, почувствовал, что каждый шаг даётся ему с большим трудом. Ногам постоянно мешали корни деревьев, цепляясь за них. Травы обвивались, пытаясь повалить путника на землю, где, овившись вокруг всего тела, не дали бы Савелию пошевелиться.

Впереди он услышал глухой голос лешего.

— Иди на меня, иди на меня.

В тот же миг в лесу все пришло в движение, словно голос был сигналом. Из-за каждого куста к Савелию тянулись невидимые лапы неведомых существ, пытавшихся ухватить его то за рубаху, то за штанину. Он одергивал руки и вырывал из цепких лап ноги, продираясь вперёд и следуя за удаляющимся в глубь чащи голосом.

— Иди на меня, иди на меня.

Каждый новый шаг давался охотнику все труднее и труднее. Силы иссякали. Рубаха и штаны его была изодраны в клочья, свисая с рук и ног длинными лентами. Тело было все исцарапано, а из ран текла кровь. Она пропитывала остатки одежды, от чего они мокрыми тряпками липли к телу.

Внезапно все препятствия исчезли.

— Стой! — послышался голос лесовика. — Очертись вокруг себя. Зажмурь очи и не открывай их, пока я об этом не укажу. Сейчас хлынет на тебя сила звука земного.

Савелий, подчиняясь лешему, схватил рядом лежавшую с ним ветку и очертил на земле окружность вокруг себя. Он отбросил ветку в сторону и, ухватившись обеими руками за вывалившийся из-за пазухи висящий на шее крестик, зажмурил глаза, крепко стиснув веки.

Послышался шум, который приближался. Гул с приближением к охотнику нарастал как водяной вал, готовый снести все, что станет на его пути. Все вокруг Савелия закружилось. В едином хороводе был слышен и рёв, и рык, и вой, и лай. В какой-то миг к лицу Савелия приблизилось нечто. Долго втягивало воздух, обнюхивая его, уперевшись в его лицо жёсткими, как ворсины на щётке для чистки сапог, усами. Фыркнув, существо зарычало так громко, что Савелий в ужасе остолбенел в страхе пошевелиться и тем более открыть глаза. Он боялся даже представить, что сейчас перед ним происходит. Вихрь, круживший вокруг и хлеставший Савелия со всех сторон, в один миг словно оторвался от него, кинувшись куда-то прочь, и постепенно стих.

Наступила звенящая тишина, в которой послышался голос лешего:

— Открой очи свои, дабы ты мог увидеть пред собой папоротников цвет.

Савелий открыл глаза.

— Бери его, прячь за пазухой и ступай из лесу прочь, не оборачиваясь.

Савелий разжал затекшие от напряжения руки, сжимающие до этого крест, и, потянувшись к бледному маленькому цветку ближе, сорвал его, тут же спрятав за пазуху.

Охотник развернулся и пошёл из леса. Тьма, оставшаяся позади него, двинулись следом.

Сзади послышались голоса. Сначала Савелий услышал голос своего соседа Макара.

— Савелий, пошли ельцов удить. Я привадил. Ушицы потом похлебаем. Штоф есть.

Охотник, не оборачиваясь, шёл по лесу, не выбирая дороги, крепко держа цветок и сгребя в пятерню остатки подранной рубахи.

Голоса сзади не унимались. Послышался детский плач с призывом о помощи, следом был слышан надтреснутый голос старца, просящего воды, он обрывался, сменяясь на хохочущий звонкий голос девицы, приглашающей поиграть в догонялки, обещая в случае её поимки поцелуй.

— Саввушка! — услышал Савелий голос своей матери. Он остановился, словно вкопанный. Она стояла как всегда в платке, в сарафане до самой земли, и тянула к нему руки. Он медленно начал поворачиваться к ней. По мере того, как он оборачивался, ее просящее лицо менялось в злорадную улыбку, и весь её образ обретал иные черты. Платок на голове опал в длинные седые волосы ведьмы, у которой проступила на одной щеке глубокая язва и вырос длинный нос.

— Ступай из леса прочь! — прогремел над охотником голос лешего, отрезвив его от ведьминых чар.

Достигнув края леса, Савелий, нырнув рукой за пазуху, извлёк оттуда цветок и что есть силы метнул его камнем в небесную тьму.

Он, поднявшись высоко над деревьями, завис в воздухе, холодно мерцая подобно звезде, и медленно поплыл по безветренному небу. Савелий последовал за ним. Пролетев саженей триста, цветок спустился к одиноко стоящему на поляне пню и с силой ударился о него, озарив все вокруг белым светом.

Охотник подбежал к тому месту и, упав на колени перед пнем, содрал с земли мох, под которым, тускло мерцая жёлтым светом, лежали золотые самородки. Он собрал их и не спеша пошёл на опушку леса, где его ждал леший.

— Ох, и натерпелся я, дедка, страху-то. Седин в бороде, верно, прибавилось. Как ты живёшь среди всего этого?

— Уж свыкся, — ответил мужику леший, почесав сучок на своём носу.

— Да-а!

— Сдюжил ты человече все испытания, награда по праву твоя. Теперь ты богат.