Сделка

– Давай представим, что мы не в машине, а в моей комнате, или у тебя дома, и я… ну, не знаю, говорю, что я переспала с другим. Нет, я говорю, что после нашего знакомства я переспала со всей хоккейной командой.

Эта мысль вызывает у меня очень неприятные ощущения.

– Что бы ты сделал? – не унимается Ханна.

Я поворачиваюсь и устремляю на нее хмурый взгляд.

– Ушел и хлопнул бы дверью.

– И это все? У тебя не было бы искушения ударить меня?

– Естественно, нет, – отвечаю я, ужасаясь такой возможности.

– Вот именно. – Она нежно гладит мою руку. – Потому что ты не такой, как он. Как бы сильно ты ни злился на человека, ты не ударишь его.

– Неправда. Я участвовал в потасовках на льду, – признаюсь я. – А однажды в «Малоуне» хорошенько врезал одному парню, правда, врезал потому, что он плохо говорил о матери Логана, а я не мог не заступиться за друга.

Ханна вздыхает.

– Я не говорю, что ты не способен на жестокость. Все способны. Я говорю, что ты не причинишь вреда тем, кого любишь. Во всяком случае, намеренно.

Я молю бога о том, чтобы она была права. Ведь если наследуешь ДНК от человека, который причиняет боль тем, кого любит, никто не знает, что из этого получится.

У меня начинают дрожать руки, и я понимаю, что Ханна чувствует это, потому что сжимает мою руку.

– Остановись на обочине, – просит она.

Я хмурюсь. Мы едем по неосвещенной дороге, и, хотя других машин поблизости нет, мне не улыбается останавливаться неизвестно где.

– Зачем?

– Я хочу поцеловать тебя, а когда ты смотришь на дорогу, я это сделать не могу.

Ее слова вызывают у меня ликование. Никто прежде не просил меня остановиться, прежде чем поцеловать меня, и хотя я вымотан и зол, мысль о поцелуе Ханны кажется мне божественной.

Без единого слова я съезжаю на обочину, ставлю рычаг переключения передач на парковочный тормоз и включаю «аварийку».

Ханна придвигается ко мне и нежными пальчиками гладит меня по щеке, а потом целует, слегка прикасаясь губами, отстраняется и шепчет:

– Ты не такой, как он. И никогда не будешь. – Ее губы щекочут мой нос, прежде чем поцеловать его. – Ты хороший человек. – Она целует меня в щеку. – Ты честный, добрый, чувствительный. – Она прихватывает мою нижнюю губу. – Не пойми меня неправильно, но иногда ты бываешь полнейшим придурком, правда, твоя придурочность вполне терпима.

Я не могу удержаться от улыбки.

– Ты не такой, как он, – повторяет она, на этот раз тверже. – У вас общее только то, что вы оба одаренные хоккеисты. И все. Ты совсем не такой, как он.

Боже, как же я нуждался в этих словах. Они проникают мне в самое сердце, преодолевая все преграды, и боль в груди тут же исчезает. Я кладу руку Ханне на затылок, притягиваю к себе и страстно целую. Мой язык врывается ей в рот, и у меня вырывается радостный стон, потому что у нее вкус клюквы и запах вишни, который я обожаю. Мне хочется целовать ее до утра, до конца моих дней, но я не забываю, где мы сейчас находимся.

Поэтому с неохотой прерываю поцелуй, и в этот момент ее рука тянется к моей ширинке.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я и у меня вырывается стон, когда она через брюки поглаживает мой набухший член.

– А на что это похоже?

Я останавливаю ее руку.

– Не знаю, помнишь ты об этом или нет, но мы сидим в машине на обочине.

– Разве? А я думала, мы в самолете и летим в Палм-Спрингс.

Я смеюсь, но мой смех обрывается, когда Ханна снова принимается ласкать меня. Она сжимает головку члена, и у меня напрягаются яйца, а по телу разливается тепло. Черт. Сейчас не время, но мне нужно выяснить, так же она возбуждена, как и я, поэтому, перестав сопротивляться и сдерживать себя, тянусь рукой к ее коленке. Я глажу ее нежную, как у ребенка, кожу, прежде чем залезть ей под юбку.

Я ласкаю ее через трусики и чувствую под пальцами влажную ткань. Ханна вся мокрая. На самом деле мокрая.

Каким-то образом мне все же удается вытащить руку из-под ее платья.

– Нельзя.

– Почему? – Ее глаза лукаво блестят, и это совсем не удивляет меня, потому что я уже знаю, что, когда она ослабляет бдительность и доверяется кому-то, она превращается в самую настоящую авантюристку.

И главный кайф в том, что доверяется она именно мне.

– Кто-то может проехать мимо. – Я делаю многозначительную паузу. – В том числе и полицейский патруль.

– Тогда надо поторопиться.

Она в мгновение ока расстегивает «молнию» на моих брюках и засовывает руку мне в белье. Я потрясен.

– Перебирайся на заднее сиденье.

Она непонимающе смотрит на меня, а потом ее взгляд засветился от восторга.

– Серьезно?

– Черт, если нам от этого никуда не деться, то нужно все делать правильно, – со вздохом отвечаю я. – Как говорится, или пан, или пропал.

Она с таким проворством перебирается на заднее сиденье, что я не могу удержаться от смеха. Я достаю из перчаточного ящика презервативы и перебираюсь назад вслед за ней.

Когда она видит, что у меня в руке, у нее отвисает челюсть.

– Это презервативы? Ладно, я могла бы возмутиться по этому поводу, хотя, наверное, не стоило бы, потому что сейчас они кстати. Но… если серьезно? Ты возишь презервативы в машине?

Я пожимаю плечами.