Сделка

– А ты знаешь, сколько стоит образование в Лиге плюща? Думаешь, при неполном рабочем дне у него хватит денег для этого? Возможно, он сможет посещать занятия, а вот хоккей придется бросить, так? И что, он будет рад этому? – От его улыбки я холодею. – Или, допустим, он сможет все совместить – работу на полный день, учебу и хоккей… но на тебя, Ханна, у него совсем не останется времени.

А это то, чего он и добивается.

У меня ощущение, что меня сейчас вырвет. Я знаю, что отец Гаррета не блефует. Он действительно обрежет Гаррету все финансирование, если я не подчинюсь ему.

А еще я знаю, что если бы Гаррет проведал об отцовских угрозах, он послал бы того куда подальше. Между деньгами и мной он выбрал бы меня, но от этого мне еще хуже, потому что мистер Грэхем прав. Гаррету придется либо бросить учебу, либо работать как проклятому, но в обоих случаях ему придется оставить хоккей, для хоккея времени просто не останется. А я хочу, чтобы он занимался хоккеем, черт побери. Это же его мечта.

Мой мозг продолжает работать.

Если я порву с Гарретом, мистер Грэхем победит.

Если я не порву с Гарретом, мистер Грэхем все равно победит.

На глаза наворачиваются слезы.

– Он же ваш сын… – Я всхлипываю. – Как можно быть таким жестоким?

У него скучающий вид.

– Я не жестокий. Я просто практичный. В отличие от некоторых мои приоритеты четко выстроены. Я инвестировал много времени и денег в этого мальчишку и отказываюсь смириться с тем, что все результаты тяжелой работы пропадут втуне из-за какой-то однокурсницы, которая раздвигает перед ним ноги.

Меня передергивает от отвращения.

– Выполни что я сказал, Ханна, – требует он. – Я серьезно, и не испытывай меня, черт побери, имей в виду, я не блефую. – Он буравит меня своим ледяным взглядом. – Я похож на тех, кто блефует?

Я через силу качаю головой.

– Нет. Не похожи.

Глава 40

Гаррет

Ханна уже несколько дней избегает меня. Отговаривается тем, что якобы занята. Да, у нее учеба и репетиции, но она училась и репетировала с того момента, как мы стали встречаться, однако это не мешало ей заезжать ко мне ненадолго, чтобы поужинать, или болтать со мной по телефону перед сном.

Следовательно, она меня избегает.

Мне не надо состоять в Менсе[52], чтобы понять: все дело в моей драке с Делани. Другой причины я найти не могу. Ханну я не виню. Зря я ударил того парня. И тем более не надо было этого делать на стадионе на глазах у сотен свидетелей.

Но мысль, что она, возможно… ну, не знаю… теперь боится меня…

Эта мысль меня убивает.

Я прихожу в ее общежитие без предупреждения, потому что уверен, что если бы я написал ей сообщение, она бы придумала какую-нибудь отговорку, сказав, что очень занята. Я знаю, что она дома, так как выставил себя в самом жалком свете на земле, написав Элли эсэмэску с просьбой выяснить это, а потом выставил себя полнейшим идиотом на земле, заявив Элли, будто бы хочу сделать Ханне сюрприз, и выклянчив у нее обещание, что она сохранит все в тайне.

Не знаю, купилась ли Элли на это. Я в том смысле, что в какой-нибудь задушевной беседе Ханна вполне могла рассказать своей ближайшей подруге, что ее так донимает, и та просто не стала бы мне помогать.

Как я и ожидал, Ханна совсем не рада моему приходу. Однако она и не возмущена. В замешательство меня приводит сожаление, отражающееся в ее глазах.

Черт.

– Привет, – бурчу я.

– Привет. – Она сглатывает. – Что ты здесь делаешь?

Наверное, я мог бы делать вид, будто все хорошо, будто я проходил мимо и решил заглянуть к своей любимой девушке, но наши с Ханной отношения построены на другом. Мы с ней никогда не ходили вокруг да около, всегда говорили правду напрямик, и сейчас я не собираюсь изменять этому правилу.

– Я хотел выяснить, почему моя девушка избегает меня.

Она вздыхает.

И все. Вздох. За четыре дня ноль физического контакта и минимальное количество эсэмэсок, а я на свой прямой вопрос получаю лишь вздох.

– Да что происходит, черт побери? – раздраженно говорю я.

Она колеблется, ее взгляд мечется к закрытой двери в комнату Элли.

– Давай поговорим в моей комнате.

– Давай, если только у нас получится поговорить, – сердито бросаю я.

Мы проходим в ее спальню, и Ханна закрывает дверь. Когда она поворачивается ко мне лицом, я уже точно знаю, что она сейчас скажет.

– Прости, что вела себя так глупо. Я очень много думала…

Господи. Она порывает со мной. Потому что, если предложение начинается словами «я очень много думала», то оно обязательно заканчивается «и пришла к выводу, что нам больше не стоит встречаться».

Ханна на одном дыхании выпаливает:

– Я пришла к выводу, что нам больше не стоит встречаться.

Хотя я и ожидаю этих слов, они все равно обрушиваются на меня, как смерч, и причиняют острую боль.

Увидев, с каким выражением я смотрю на нее, Ханна поспешно продолжает:

– Просто… события развиваются слишком быстро, Гаррет. Всего два месяца, а мы ускакали далеко вперед от конфетно-букетного этапа. Для меня все это очень неожиданно, и… – Выглядит она измученной, голос звучит безжизненно.

Я опустошен.

Я чувствую во рту привкус горечи.