Сделка

У Гаррета есть некоторые из этих качеств, но не все. И вряд ли слово «спокойствие» точно описывает то, что я чувствую в его обществе. Когда мы спорим или обмениваемся саркастическими замечаниями, по моему телу будто пропускают электрический ток. А когда мы обнажены… такое впечатление, будто во мне одновременно запускаются все праздничные салюты Дня независимости.

Наверное, это неплохо?

Черт, не знаю. Мой опыт отношений с парнями не является чередой успехов. Что я вообще знаю об отношениях? Как я могу быть уверена, что Джастин – «тот самый» парень, если я практически не общалась с ним?

– И почему они называют это складкой[43]? – удивленно спрашивает Декс после начала второго периода. – И почему это звучит так пошло?

Элли, сидящая с другой стороны от меня, наклоняется вперед и улыбается Декстеру.

– Детка, все, что касается хоккея, звучит пошло. Пять отверстий[44]. Тычок[45]. Через заднюю дверь[46]. – Она вздыхает. – Поехали как-нибудь ко мне домой, ты услышишь, как мой папа, когда смотрит хоккей, постоянно кричит «Вставляй!», а потом мы поговорим с тобой о пошлости. И о том, что такое «неудобно».

Мы с Дексом хохочем так, что едва не валимся с кресел.

* * *

Гаррет

Мы с ребятами выходим из гостевой раздевалки, продолжая радоваться победе над принимающей командой. Хотя последний, очень красивый гол, обеспечивший нашу победу, забил один из наших второкурсников, я твердо уверен, что Ханна – это мой талисман, и должна присутствовать на всех наших играх, потому что последние три раза, когда мы играли с Гарвардом, нам сильно надирали задницы.

Мы с ней договорились встретиться после игры за пределами стадиона, и, когда я выхожу, она, естественно, уже ждет меня. С ней Элли, а еще какая-то незнакомая мне темноволосая девица и огромный темнокожий парень. Я очень удивлен, когда выясняется, что он не футболист. Потому что он должен был быть футболистом. Максвелл тут же кончил бы, будь у него в команде такой громила.

Едва Ханна замечает меня, она отходит от друзей и спешит ко мне.

– Привет. – У нее, как это ни странно, застенчивый вид, как будто она не знает, что делать, то ли обнять меня, то ли поцеловать.

Я решаю ее дилемму, обнимая и целуя ее, и в этот момент слышу торжествующее: «Я так и знала!». Это кричит та девица, которая не Элли.

Я отстраняюсь и улыбаюсь Ханне.

– Ты про нас никому не рассказывала, да? Держала все в тайне?

– Про нас? – Она вопросительно изгибает брови. – Я не думала, что есть мы.

Сейчас точно не время для обсуждения статуса наших отношений – если таковые имеются, – поэтому я лишь пожимаю плечами и говорю:

– Как тебе игра?

– Очень напряженная. – Ханна хитро усмехается. – Кстати, я заметила, что ты не забил ни одного гола. Расслабился, да?

Моя улыбка становится еще шире.

– Уэллси, я искренне извиняюсь за это. Обещаю в следующий раз показать класс.

– Уж будь любезен, покажи.

– Специально для тебя сделаю хет-трик[47]. Что на это скажешь?

Моя команда проходит мимо, направляясь к автобусу, однако я еще не готов расставаться с Ханной.

– Я очень рад, что ты пришла.

– Я тоже. – Судя по тону, она действительно рада.

– Ты свободна завтра вечером? – Завтра у команды еще одна игра, но дневная, и мне ужасно хочется остаться с Ханной наедине, чтобы… да. – Я тут подумал, что мы могли бы встретиться после того, как я вернусь с… – Я замолкаю, когда краем глаза замечаю, как отец спускается по ступенькам стадиона, и тут же напрягаюсь.

Наступает тот самый момент, которого я страшусь. Время подчеркнутого кивка и молчаливого ухода прочь.

Кивок я получаю.

А вот прочь он не уходит.

Я едва не падаю от изумления, когда отец говорит:

– Гаррет. На пару слов.

От звука его низкого голоса у меня по спине бегут мурашки. Как же люто я ненавижу этот голос. Как же люто я ненавижу его лицо.

Я люто ненавижу все, что имеет отношение к нему.

Моя реакция заставляет Ханну встревожиться.

– Это?..

Вместо того чтобы ответить, я с неохотой отхожу от нее.

– Сейчас вернусь, – бросаю я.

Отец уже на полпути к парковке. Он даже не считает нужным обернуться, чтобы проверить, иду я за ним или нет. Как же, ведь он Фил Грэхем, ему даже в голову не приходит, что кто-то не жаждет общаться с ним.

Однако ноги все равно несут меня к нему. Я замечаю, что кое-кто из моих ребят замер у дверей автобуса и с любопытством наблюдает. Некоторые открыто завидуют. Господи. Если бы они знали, чему они завидуют!

Когда я подхожу к отцу, я не утруждаю себя любезностями. Я просто спрашиваю:

– Что тебе надо?

Как и я, он сразу берет быка за рога.

– Я рассчитываю, что в этом году на День благодарения ты приедешь домой.

Мой шок выражается в резком смехе.

– Нет, спасибо. Я пас.

– Нет, ты приедешь домой. – Жесткое выражение на лице подкрепляется суровым взглядом. – Иначе я сам тебя приволоку.