Сделка леди Ромэйн

— Вы ведь знаете, здесь, в поместье, герцог постоянно занят работой, — натянуто ответил дворецкий и тут же добавил: — Мисс Грэндж просила дать ей знать, как только вы вернетесь домой. Не прикажете ли сообщить компаньонке, что она может ждать вас, когда вы завершите беседу с его светлостью?

Ромэйн слишком часто слышала жесткие нотки в голосе дворецкого, чтобы предполагать, что может вынудить его быть искренним. Он охранял тайные помыслы Хозяина с упорством и стойкостью, присущими разве что членам кабинета министров. И хотя первоначально Ромэйн собиралась задать дворецкому еще один вопрос, после недолгого раздумья она решила все свое красноречие приберечь для беседы с дедом.

Клэйсон слегка постучал в дверь, по обе стороны которой разместились портреты деда и бабки самого герцога. Ромэйн не расслышала ответа, но, должно быть, его уловило чуткое ухо дворецкого, потому что Клэйсон распахнул дверь и произнес:

— Леди Ромэйн, ваша светлость.

Ромэйн с усилием растянула в улыбке крепко сжатые губы и вошла в комнату, которая лишь ненамного уступала в размерах вестибюлю. В этот день поздней зимы солнечные лучи с трудом пробивались в кабинет, вдоль стен которого разместились шкафы с книгами в кожаных переплетах. Массивные каменные стены и глубоко утопленные в них окна служили надежной защитой от солнца. Частично окна были украшены витражами, запечатлевшими древний герб семьи — гребень воинственной птицы, — и солнечные лучи, просочившиеся сквозь разноцветные стекла, окрасившись в золотые и кроваво-красные тона, широкими мазками ложились на тяжелые крестообразные перекрытия, поддерживающие высокий свод.

Ромэйн шествовала по темно-синему ковру, минуя многочисленные предметы мебели темно-красного дерева, заполнившие все свободное пространство обширной комнаты. Сделанные на века мастером, пренебрегшим понятием комфорта, коренастые, тяжеловесные столы и жесткие кресла не располагали к задушевной, приятной беседе. В комнате не было слышно даже веселого потрескивания поленьев, пылавших в высоком каменном камине; языки пламени не достигали облицовки, а каминная доска располагалась выше головы девушки.

Старый Вестхэмптон оторвался от изучения бумаг, которые он медленно читал, сидя за дубовым столом, и взглянул на внучку. Вокруг седой головы герцога плавало густое облако дыма от его любимых сигар, их специфический аромат заполнил все пространство комнаты и угрожал удушливым кляпом заткнуть Ромэйн рот. Дедушка не приподнялся навстречу внучке, да Ромэйн и не ждала этого: он продолжал относиться к ней как к ребенку. Девушке очень хотелось напомнить деду, что скоро ей исполнится двадцать два года и что многие ее подруги уже нянчат своих первенцев и, по слухам, не собираются медлить с рождением следующих.

Обойдя вокруг длинного стола, девушка наклонилась, чтобы поцеловать старика в щеку. Прикосновение к его морщинистому лицу всегда вызывало у него воспоминание о прикосновении к высохшему пергаменту. Герцог слегка похлопал внучку по плечу, большего она и не ждала: дедушка всегда был сдержан в отношении чувств к единственному ребенку своего единственного сына. Тем не менее Ромэйн твердо знала, что дедушка любит ее так же нежно, как и она его.

— Я думал, ты в гостях у этой зануды леди Фокскрофт, — вместо приветствия проворчал старик.

— Я была у нее.

Герцог взглянул в окно, заметил, что сумерки сгущаются, и кивнул.

— Ну и как поживает эта болтушка? Наверное, у тебя голова идет кругом от последних городских сплетен.

Ромэйн улыбнулась, стянула с рук перчатки и передала их Клэйсону. Дождавшись, когда за дворецким закроется дверь, девушка ответила:

— Полагаю, ты будешь удивлен не меньше меня, когда узнаешь, что леди Фокскрофт надеялась именно от меня услышать последние новости.

— От тебя? Но мы не были в Лондоне с начала года. Что ты можешь сообщить ей нового?

Герцог нетерпеливо застучал по столу. Ведя пальцами по резной спинке кресла и обходя вокруг стола, Ромэйн раздумывала, как бы ей затронуть деликатный вопрос, обсуждение которого при неблагоприятном подходе может вызвать стычку между ней и дедом.

— Всякие провинциальные пустяки, — ответила девушка. — Ты же знаешь, что всегда интересует помещиков: рождения, смерти, венчания,… помолвки.

Густые седые брови герцога сошлись на переносице, а на тонких губах появилась саркастическая улыбка.

— Помолвки. И где ты только наслышалась этих пустяков? Не припомню, чтобы кто-нибудь из наших соседей сплетничал об этом.

Не будучи в состоянии изображать беспечность или равнодушие, девушка, нервничая, сделала еще один виток вокруг стола и опустилась на колени возле кресла, в котором сидел дед. Ромэйн накрыла ладонью узловатую, с венозными прожилками руку старика.

— Дедушка, почему ты отказался принять Брэдли сегодня днем, когда он приехал с визитом?

— Когда ты успела увидеться с этим наглым выскочкой? — не церемонясь, с досадой пробормотал герцог. Нарушив законы приличий, старик никогда не извинялся, хотя от внучки требовал поведения comme il faut [1].