Сделка на… любовь?

— Извиняешься?! Засранец, мне следовало бы подать на тебя в суд! — крикнула Оливия, переведя взгляд со своего спасителя на спортсмена.

— В суд? — по тону мужчины было ясно, что вся эта ситуация его забавляет.

— За сексуальные домогательства! — отчеканила Оли, сделав попытку подняться с шезлонга.

— Тогда я к вашим услугам…снова… — раздался тихий голос, и шляпа «спасителя» Оливия легким порывом ветра отлетела в сторону. Нам предстал гордый профиль мужчины, легкая щетина покрывала подбородок, слегка растрепанная прическа не портила его вида, придавая залихватский вид бандита, который рассеялся, стоило ему улыбнуться.

— Что?! — Оливия не скоро пришла в себя. — Слезьте с меня!

— Позвольте заметить, мадам, — сделав акцент на последнем слове, заметил мужчина, — Это вы весьма удачно упали на меня, так что вопрос, кто должен слезть, остается открытым… Хотя, должен заметить, ваше присутствие меня не смущает, — поняв, что Оливия сейчас прорвет, он поспешил представиться. — Я Гамид Э…

Отпихнув в сторону его руки, Оливия вскочила с места.

— Мадам будешь называть свою бабушку! Меня! Это! Не! Интересует! — с каждым очередным словом Оливия все сильнее прищуривала глаза, затем взяла упавшую на пол шляпу и нахлобучила ее на лицо несчастного, после чего буквально потащила меня к лестнице.

— Это что такое было? — я повернулась к подруге. Впервые вижу Оливию в таком состоянии. Но ее лицо приобрело привычное выражение ухмылки чертенка.

— Что б мне остаться без последней коллекции Alexander McQueen, Алия, если он не будет моим!

— Оли, зачем он тебе?

— А на что обычно женщине нужен мужчина? Во-первых, для того, чтобы постоянно носил женщину на руках. — Оливия с важным видом расхаживала по каюте, обернув голову влажным полотенцем, чтобы закрепить прическу. — Во-вторых, чтобы спал на коврике у кровати, охраняя сон. В-третьих, чтобы убирал, стирал и готовил. В-четвертых, для того, чтобы приносил в зубах тапочки. Впрочем, в зубах необязательно, сойдет и просто в руках. Мне продолжать?

— Ну и методы у тебя…После такого ни один мужчина не посмеет…

Оливия повернулась ко мне с дьявольским смехом.

— Вечно с тобой одна и та же история. Тебе всё хочется разделить на белое и чёрное. Но мир устроен совсем не так. В нём нет ничего абсолютного. Поспорим, Алия?

Как оказалось, Оливия как в воду глядела. Спустя пару минут в нашу каюту постучался стюард, в руках которого был преогромный букет.

— Для… — бедный юноша ошарашенно переводил взгляд с карточки на нас, не смея прочитать написанное.

С улыбкой взяв букет, Оливия рассмеялась, протянув карточку мне. На гравированной бумаге было выведено «Для заносчивой мадемуазель «Это меня не интересует».

Вечером Гамид встретил нас в обеденной зале. Да, мне никогда не постичь методов Оливии.

Поданный суп-пюре с кремом бушемон и салатом из тунца полностью выбил меня из колеи. Извинившись, я быстро выскользнула из залы, прихватив из каюты пальто.

Приступ тошноты понемногу улегся. Порывы прохладного ветра понемногу ослабили жар, охвативший все тело, и разум начал понемногу возвращаться. И от этого мне отнюдь не полегчало. Порой мне кажется, что тишина и одиночество — это единственные настоящие сокровища в этом мире. Когда вычеркиваешь все возможное, а то, что остается, кажется невероятным — это и есть правда. Однажды я уже поверила в то, что любовь может залечить все мои раны и заставить меня почувствовать себя в безопасности. Правда, это оказалось ложью. Любовь бывает реальной и лживой, даже если она настоящая. Просто потому, что одной любовью защититься невозможно, если вас продолжает терзать страх. Из главной залы доносились звуки музыки.

Догадки, сменявшие одна другую, отнюдь не вселяли в меня уверенность. Мысль, твердо засевшая в сознании, казалась неимоверно очевидной, и все-таки я ее отвергала. Но в конце концов смирилась, направившись в медпункт.

Я где-то читала, что жизнь человека, его прошлое и будущее — это спираль: каждый виток уже заключает в себе следующий и направляет его. Может, и так. Но моя собственная жизнь представляется мне в виде нескольких замкнутых кругов, и они вовсе не переходят друг в друга с той же свободой, что витки спирали. Переход из одного круга в другой для меня всегда — резкий скачок, а не плавное скольжение. И меня расслабляет бездействие перед скачком — ожидание той минуты, когда я буду точно знать, куда прыгнуть.

Время словно замерло, медленно отстукивая отмеренные пятнадцать минут. Я не знала, хочу ли оказаться в одиночестве или ощутить безмолвное присутствие и поддержку Оливии. Взгляд упал на часы. Время пришло. Я сделала последние шаги к умывальнику и посмотрела вниз, на крошечный белый прибор. Две. Две этих хреновых полосочки. Я не была напугана или растеряна. Я вообще ничего не чувствовала, внутри у меня была огромная, всепоглощающая пустота, будто тишина, что расползается в моей голове, когда нажимаешь на спусковой крючок. И вот в такой вот поистине шекспировской сцене — безмолвно стоящей посередине каюты с тестом в руках — и застала меня Оливия.