Сделка на… любовь?

Медленно разлепив веки, я невидящим взглядом уставилась в потолок. Чуть левее непрерывно работал кондиционер, спасая от удушливого запаха лекарств. Над головой размеренно тикал какой-то прибор, и его тонкий писк раздражал, но сил вырвать из горла хоть один звук не было. Я медленно пошевелила рукой, чувствуя, как постепенно к пальцам возвращается чувствительность. Странное покалывание во всем теле стало менее явным. Рука двинулась вверх по прохладной простыне, нащупав у изголовья небольшой пульт.

Я заставила тело подчиниться, медленно повернув голову. Из приспущенных жалюзей едва просачивался яркий утренний свет. Сколько же успело пройти времени? Взгляд метнулся к креслу у подножья кровати: на ручке было небрежно отброшено одеяльце. Оливия? Она ночевала здесь?

У подушки был расположен небольшой пульт вызова медсестры. Сглотнув комок в горле, я со всей силы надавила на кнопку, загоревшуюся красным огоньком. И снова. И снова. И снова, словно пыталась вдавить несчастную кнопку.

В дверях показалось лицо испуганной медсестры, я едва приподнялась на локтях, но не успела даже попытаться заговорить, как она быстро убежала. Силы пошли на убыль, пришлось столь же резко упасть обратно на подушки. Я прикусила губы, сжав в ладонях края одеяла. Руки не смели дотронуться до тела, понять, находится ли все еще ребе…

— Мусафина? — в дверях показалась доктор Гюнуль, секунду спустя за ним показалась фигура Оли. Доктор подошла ближе, моя рука инстинктивно вцепилась в ее халат.

— Мой ребенок… — По горлу сложно полоснули лезвием. — Он умер?

Не знаю, что она увидела в моем лице, но ее голос взвинтился до верхних нот.

— Нет-нет, госпожа, он жив. И судя по вашей уверенности, не удивлюсь, если это будет мальчик.

Я понимала, как это глупо и жалко, но не смогла себя сдержать. Женщина, отчаянно желавшая сделать аборт и передумавшая в последнее мгновение, плачет на глазах у врача как малолетняя школьница. И что?

Не знаю, были это слезы от облегчения или просто от счастья, но тело тряслось словно в судорогах. Какой-то частью сознания я заметила, как Оливия поблагодарила доктора и пыталась меня успокоить, но в данный момент она не смогла бы мне помочь. Отныне только я смогу это сделать. Отныне я ответственна не только за свою жизнь. И осознание этого факта придало мне сил. Ноша создана для плеч достаточно сильных, чтобы ее нести. У меня сильные плечи, и я вынесу все тяжести, что уготованы мне — с такими мыслями я заснула сегодня. Передо мной открылся враждебный мир, где надо бороться, чтобы выжить.

Глава 44

Десять дней спустя:

— Нет, Оли, я даже обсуждать это не хочу. — Я отставила в сторону уже порядком приевшийся чай, глотнув апельсинового сока. — Как ты себе это представляешь? Мы ведь даже не знакомы с его сестрой. И то, что Гамид проявил себя джентльменом, не значит, что он имел ввиду…

— Алия, он имел ввиду то, что он имел ввиду. — Оливия задорно отпила шампанского (что за дурная привычка у нее появилась: пить шампанское средь бела дня?!), глаза ее дьявольски блеснули. — Ты хоть представляешь, какая это возможность?

— Возможность? — Я максимально скопировала ее тон. — А что насчет эксклюзивности Гамида? Ты ведь вроде говорила, что…

— Я ве-ли-ко-леп-но помню, что я говорила, Алия. Но причем тут я? Я ведь говорю о возможностях для тебя.

Мой вопросительный взгляд был красноречивее любых слов.

— Да ладно, Алия, хватит тебе притворяться благочестивой матроной. Можно подумать, я не знаю, что ты тайно бегала на свидания через балкон, когда твой папик посадил тебя под арест за тот эпизод с машиной этого…

— Ладно! — Я отрезала тему, не желая вспоминать выходки своей «бурной молодости». — Я правда тебе сочувствую, честное слово. Я для тебя — как чирей на попе.

— Я бы никогда так не сказала…

— Знаю, поэтому и говорю за тебя. И что с того? Я ведь не запрещаю тебе идти, даже наоборот. Но что насчет меня…

— Что насчет тебя, — уже в третий раз встряла Оливия, поднявшись с места, — Гамид будет только рад, если ты согласишься прийти. После вашей последней встречи после того дня в клинике ему кажется, что ты его избегаешь. — Я открыла рот, чтобы возразить, но мне не позволили это сделать. — И даже не смей отнекиваться. Ты поступила правильно, и Гамид тоже так считает. Так в чем проблема? Нет, я даже слушать тебя не буду. Ровно через, — Оливия бросила взгляд на элегантные часы на запястье (подарок Гамида), — четыре часа и тридцать две…нет, тридцать одну минуту Гамид приедет за НАМИ. И МЫ должны быть во всеоружии. Ты ведь понимаешь, о чем я? — Оливия задорно подмигнула мне, затем выпорхнула из комнаты, одновременно мурлыча песенку.