Сделка Райнемана

– Лэсли, скажи, ради бога, чем ты занимаешься?

– Пытаюсь помешать кое-кому!

– Кому же именно?

– Тебе! Альтмюллеру! Райнеману! Компании «Кенинг»! Этим свиньям из Вашингтона!.. И еще – Пенемюнде!.. Мы не дадим свершиться тому, что надумали вы. Тебе никто не станет больше верить. «Тортугасу» – конец!

Опять все то же таинственное имя – Альтмюллер. И вновь упомянут «Тортугас»… Однако о «Кенинге» он слышит впервые. Каким образом данная фирма связана с этим делом?.. Все слова, слова… И названия… одни из них говорят о чем-то, другие же – нет. Света в конце туннеля все еще не видать.

Однако времени у него нет!

Сполдинг повернул грубо девушку к себе, схватил ее за волосы и, намотав их на руку, пальцами другой руки коснулся ее горла прямо под челюстью. А затем начал тыкать ими быстро и резко, с каждым разом все сильнее.

Чего только не приходится делать! И как противно все это!

– Тебе захотелось поиграть в эту игру, так играй же! И не вздумай молчать! Говори, что происходит? Сейчас, в этот самый момент?

Извиваясь, колотя его руками и ногами, Лэсли пыталась вырваться, но безуспешно. Он лишь еще энергичнее вонзал пальцы в горло девушки. Ее глаза расширились и, казалось, полезли на лоб.

– Расскажи все, Лэсли! – продолжал требовать Дэвид. – Если ты и дальше станешь упорствовать, мне придется тебя убить. У меня же нет выбора! Но я не хочу этого… Не хочу!.. Ради бога, не вынуждай меня поступать так с тобой!

Девушка упала. Тело ее обмякло, но сознание она не потеряла. Судорожно дергая головой то вперед, то назад, Лэсли глухо разрыдалась. Отпустив свою бывшую подругу, он коснулся осторожно ее лица. Она открыла глаза.

– Не трогай меня! Не прикасайся!.. О боже!.. Боже мой!.. – сипела Лэсли, поскольку кричать не могла. – Дом… Мы собираемся проникнуть в один дом… Чтобы убить этого ученого… Убить людей Райнемана…

Сполдинг, не дав ей договорить, сжал руку в кулак. Короткий, сильный удар в челюсть, и она потеряла сознание.

Он достаточно уже слышал. Пора было действовать: время не ждет.

Уложив Лэсли на короткое переднее сиденье, Дэвид сунул себе в карман ключи зажигания, проверил быстренько содержимое ее сумочки и, не обнаружив ничего интересного, вышел из машины. Плотно закрыв за собой дверцу, он осмотрелся по сторонам. По улице, за несколько домов от него, шла влюбленная парочка. В самом конце квартала стоял автомобиль. Из распахнутого окна на втором этаже высившегося напротив здания доносилась музыка.

И это – все. В Сан-Тельмо, как всегда, – мир и покой.

Не добежав несколько ярдов до Терраса-Амариллы, Сполдинг умерил шаг и, завернув за угол, двинулся вдоль железной решетки, ругая в душе на чем свет стоит уличные фонари. Черные прутья ограды не мешали ему наблюдать за машиной Райнемана, до которой оставалось уже меньше ста ярдов. Он рассчитывал снова увидеть силуэты двух человек, которые только что, каких-то несколько минут назад, сидели на переднем сиденье. Но не смог никого разглядеть. Никто не шевелился, не двигал плечами. И не мерцали огоньки сигарет.

В общем, ничего, что могло бы привлечь внимание.

Однако спустя какое-то время он обнаружил, что в машине все же находилось что-то, проглядывавшее сквозь нижнюю половину левого окна.

Пройдя до конца ограды, Дэвид зашел за нее и осторожно, держась за рукоятку торчавшего за поясом пистолета, стал красться к машине, прикидывая на глаз, сколько еще до нее остается… Семьдесят ярдов… Шестьдесят… Сорок пять…

Видневшаяся за окном темная тень не шелохнулась.

Тридцать пять… Тридцать… Сполдинг вытащил из-за пояса пистолет, чтобы в случае необходимости сразу же открыть из него огонь.

Но все было тихо. Ничто не угрожало ему.

Он понял это, как только смог получше разглядеть привлекший к себе его внимание предмет, оказавшийся в действительности чьей-то головой, упершейся в оконное стекло. Головой, свернутой набок и застывшей в неподвижности.

Находившийся в черном автомобиле человек был мертв.

Дэвид, пригнувшись с «береттой» у плеча, бегом преодолел отделявшее его от машины расстояние и, прячась за багажником, прислушался, чтобы выяснить, есть ли кто там живой. Но не уловил ни единого звука. Даже шороха не было слышно.

Вокруг – ни души в этот час. И в целом царило безмолвие: ночную тишь мало что нарушало. Из сотен освещенных окон долетали до Сполдинга лишь неясные, приглушенные голоса. Лязгнула чуть слышно дверная щеколда, тявкнула негромко собачонка, и откуда-то издали донесся детский плач. Только-то и всего.

Убедившись, что опасаться ему нечего, Сполдинг приподнялся и заглянул в заднее окно автомобиля.

На спинке переднего сиденья повисло тело второго человека. Свет от уличных фонарей освещал лишь его плечи. Одежда порвана. Все вокруг забрызгано кровью.

Сполдинг проскользнул вдоль машины к правой передней дверце. Окно у нее было открыто. То, что увидел Дэвид, взглянув в него, любого повергло бы в шок.

Ситуация не из приятных: человека за рулем застрелили в голову, его напарника зарезали.

На полу, под приборной доской, валялась вдребезги разбитая рация, хранившаяся дотоле в продолговатом кожаном футляре.