Сделка с дьяволом (ЛП)

Сейчас я похожа на игромана. Я уже знаю, что происходит, когда я в отчаянии сажусь за стол. Я принимаю глупые решения, которые заканчиваются тем, что я стою в коридоре отеля, когда на мне нет ничего, кроме халата.

— Я не могу.

Взгляд Бастьена падает на мои босые ноги и поднимается по моему телу, как будто он осматривает товар на продажу.

— Я предоставлю тебе ставки.

Ой, подождите, он думает, что я продаюсь.

— В обмен на что?

— Моя семья хочет, чтобы я остепенился. Чтобы появилось следующее поколение де Виров, продолжившее фамилию. Дети моей сестры не могут наследовать титул. А граф не хочет потерять его в другой ветви родословной. Не хотела ли ты когда-нибудь стать графиней, Инди? Ты уже ведёшь себя, как королева. Ты отлично подходишь на эту роль. Подходишь мне идеально.

Я дважды моргнула, пытаясь осознать, что он только что сказал.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Выходи за меня.

У меня в желудке всё переворачивается.

— Ни за что на свете, — шепчу я.

Выражение лица Бастиена не изменилось, хотя я просто отбросила его предложение ему в лицо.

— Ты была готова продать себя Форджу. Почему не мне?

— Мы оба знаем, что ты тот, кто поимел меня за столом.

— Не так, как я хотел бы поиметь тебя, как свою жену. — Он подходит ближе и проводит пальцем по лацкану халата.

— У тебя есть другой план? Как насчёт роскоши дать себе время, что-нибудь придумать?

Я делаю шаг назад, чтобы оказаться вне его досягаемости. Он чертовски хорошо знает, что у меня нет другого плана. Я не могу позволить, чтобы моя сестра была продана, как секс-рабыня, независимо от того, насколько сильно она облажалась. Я всё ещё размышляю над отсутствием вариантов, когда лицо Бастиена теряет свою напряжённость, и он превращается в беззаботного парня, которого я знаю.

Пожав плечами, он отступает к концу коридора, где его ждут женщины.

— Я уезжаю с острова в понедельник в пять. Моё предложение остаётся в силе. Подумай об этом, Инди. По крайней мере, я тот дьявол, которого ты знаешь.

Глава 12 Индия

Выбравшись с заднего сидения такси в своём золотом платье и белых курортных шлепанцах, на которые я обменяла халат в магазине сувениров, я чувствовала себя хуже, чем если бы совершала утром позорную прогулку на этом острове. И что ещё хуже, когда я открываю дверь своей квартиры незадолго до полуночи, Аланна сидит на моём диване, сжимая своими тонкими пальцами блюдце с чашкой эспрессо. Я сказала ей остаться сегодня дома и, что позвоню ей утром. Но меня не удивляет, что она не послушала.

— Ты выиграла? Ты достала деньги? — спрашивает она, поднявшись. Стукнув керамической чашкой так, что тёмно-коричневый эспрессо проливается по бокам мини-чашки.

Я не знаю, сколько кофе она выпила, чтобы бодрствовать так допоздна, но судя по тому, как дрожат её руки, я предполагаю, что она использовала все капсулы Nespresso, которые были у меня в квартире.

Моё сокрушительное поражение теперь наваливается на меня с удвоенной силой. Мне придётся признаться своей приёмной матери, как сильно я подвела её.

Я быстро качаю головой. Её белоснежная кожа, продукт специального отказа от солнечных лучей, становится мёртвенно-бледной.

— Что это значит? Ты не выиграла все деньги, которые нам нужны?

Я выжимаю слова, которые не хочу говорить, из моего горла.

— Я всё проиграла.

— О, боже мой. — Её колени подгибаются, и она падает на диван так же быстро, как и встала. — Как? Ты… У тебя…

— Появился Джерико Фордж. Бастиен поддержал меня в плохой ставке, а Фордж нанес последний удар. Я… — Моя речь прерывается, потому что я не хочу рассказывать ей всё остальное. Я не могу видеть разочарование на её лице.

Я прошла долгий путь от настороженной и грубой шестнадцатилетки, которую Аланна Кларк вытащила с улицы после того, как поймала меня на краже её продуктов. Это произошло спустя шесть месяцев после того, как наша мама бросила нас на Ибице, протащив наши задницы по всей Европе, работая в стриптизе и используя каждый свободный доллар на выпивку и наркотики. Видимо, я не была такой уж незаметной, как думала, потому что Аланна наблюдала за нами несколько недель. Сначала она заметила на улице меня, использующую Саммер, как отвлекающий манёвр, и разводящую туристов игрой в три карты. Собранных денег хватало только, чтобы заплатить за дерьмовую комнату и туалет, которым пользовались наркоманы. Но гарантии, что у нас будет еда, никогда не было.

Почему женщина захотела удочерить шестнадцатилетнего подростка и её восьмилетнюю сестру, я не понимала. Но она душила нас обеих своей любовью и домашней едой. И хотя я выискивала любые признаки подвоха, я никогда ничего не замечала. Она была просто хорошим человеком, желающим нам помочь.

Удочерение окончательно завершилось перед тем, как мне исполнилось восемнадцать. Даже сейчас я знаю, что на планете нет другого человека, которому я бы разрешила удочерить себя. Аланна — это всё доброе, милое и прекрасное в мире.

Что делает ситуацию ещё более опустошительной из-за того, что я подвела её.