Сделка с дьяволом (ЛП)

— Ну, не умник ли ты. Хочешь печеньку?

— Нет, но я бы не отказался от минета из твоего дерзкого рта.

Мои глаза распахиваются, и я блокирую шок, который должен отражаться на моём лице.

— Ты всегда такой грубый? — спрашиваю я, протягиваясь через стол, чтобы взять кусочек хлеба, на который я положила глаз.

— Я вырос на корабле, полном мужиков, которые трахали всех подряд, как только мы добирались до порта. Что скажешь?

Я откусываю кусочек хлеба и жую хрустящую корочку с безумно вкусным мякишем, прежде чем ответить:

— Ты американец, не так ли?

Он на мгновение смотрит на меня, прежде чем кивнуть.

— А ты?

— Согласно своему паспорту — немка. Что забавно, потому что я не говорю ни слова на этом языке.

Его взгляд сужается на мне.

— А как насчёт твоей сестры? У неё тоже есть немецкий паспорт?

— Нет, она родилась в Амстердаме. Наша мама практически протащила нас по всей Европе.

— Чем она занималась?

Я пожимаю плечами.

— Чем она не занималась? Если бы ты спросил её, она бы сказала, что она танцовщица бурлеска, но обычно она просто раздевалась и работала в пип-шоу (прим. пер. Пип-шоу — заведение, в котором посетитель за монету (жетон), опущенную в автомат, может из кабины посмотреть в окошечко на раздетую женщину) и везде, чтобы мы могли оплачивать счета. Она научила меня, как обчищать карманы, когда мне было восемь лет, и она забеременела Саммер. Она думала, что не сможет платить арендную плату. Но, как оказалось, у всех есть свои причуды, и ты можешь зарабатывать приличные деньги, раздеваясь, когда ты беременная цыпочка.

— Когда заходил Голиаф, в твоей квартире была не твоя мать. — Это утверждение, а не вопрос.

— Почему ты так подумал?

— Потому что ты не выглядишь так, словно испытываешь большое уважение к женщине, которая, как ты рассказала, таскала тебя по Европе.

— Аланна наша приёмная мама. Она нашла нас, когда мне было шестнадцать, а Саммер восемь. Она не хотела оставлять нас в покое, пока я не позволила ей накормить нас.

— Думаю, что она мне понравится, — говорит он, посмеиваясь, и, полагаю, ссылается на тот факт, что он всегда тоже пытается меня накормить. — Что случилось с твоей биологической матерью?

Я тянусь к другому куску хлеба, хотя и знаю, что он отложится прямо в мою талию.

— Не знаю. Она бросила нас однажды ночью, через несколько месяцев после того, как мы приехали на Ибицу, и больше не возвращалась.

— Когда тебе было шестнадцать? — спрашивает он и выпивает ещё апельсинового сока.

— Пятнадцать, почти шестнадцать. Мы прожили около шести месяцев самостоятельно, а затем появилась Аланна. — Я тянусь за кувшином и наливаю себе сок в стакан. Я делаю глоток, и он такой же сладкий и свежий, как я надеялась.

— Нелёгкая жизнь для ребёнка, особенно, когда пытаешься заботиться о сестре.

— Я сделала всё возможное. Я обчищала карманы. Научилась играть в карты. Потом появилась Аланна. — Я поставила стакан и махнула рукой в сторону интерьера салона. — Мне кажется, несмотря на всё это, тебе тоже было не просто в детстве, не так ли? Вот почему ты такой упёртый.

Он кусает яичницу и тост, но не отвечает на мой вопрос. Я чувствую, что права.

Неважно, это не имеет значения. Только одна вещь важна.

— Что ты нашёл о Саммер?

Мужчина запивает еду остатками апельсинового сока и тянется за кувшином, чтобы наполнить свой стакан и мой.

— Твоя сестра влипла в адский беспорядок.

— Я знаю. Поверь мне, я знаю.

— Для неё это в порядке вещей?

Моя рука замирает, когда я тянусь за своим апельсиновым соком. Я смотрю на нечитаемое выражение лица Форджа.

— Это имеет значение?

— Имеет. Если она постоянно ожидает, что её старшая сестра спасёт её от неприятностей, — отвечает он, прежде чем поднести салфетку к губам.

— Она — моя единственная семья, Фордж. Я всегда буду делать всё возможное, чтобы помочь ей.

Он опускает свою салфетку и опирается локтями на стол.

— Даже продать свою собственную душу, чтобы сделать это?

Я глотаю комок в горле.

— Если потребуется.

Что-то мерцает в его тёмном взгляде, но я не могу его прочитать.

— Хорошо. Тогда у тебя не возникнет проблем согласиться с моим предложением.

— Каким предложением?

Он встаёт.

— Я иду в душ и надеюсь, что ты съешь немного белка. У тебя впереди напряжённый день.

— Что ты имешь в виду под напряжённым днём?

Но он уже выходит из комнаты, и полотенце хлопает по его икрам… пока не соскальзывает вниз, обнажив загорелую мускулистую задницу, от которой ты можешь отскочить на четверть квартала.

Господи Иисусе.

Жизнь так не справедлива.

Глава 27 Фордж

Я обхватываю кулаком свой член, другой рукой опираясь на стену гостевого душа. Я не дрочил дважды за двадцать четыре часа с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать чёртовых лет. Но дайте мне женщину с острым язычком и дерзким поведением в помятом красном платье после ночи, и я твёрже стальной балки.

Она хочет, чтобы я выпустил Кракена? Она может получить его в любое время, когда захочет.

Мой смех раздаётся эхом в душе. Я на мгновение прекращаю то, что делаю, чтобы прислонить голову к плитке.