Сделка с совестью

Не могу произнести и звука, потому что сильно ошарашена услышанным от Антона. Никак не получается уложить в мыслях, что человек, шептавший нежности по ночам, обещавший защиту, заботившийся, теперь так подло пускает меня в расход. Что я сделала тебе плохого, Антон? За что ты со мной так? За то, что захотела выйти из отношений, в которых стала чувствовать себя несчастной? Таким образом ты предлагаешь заработать билет в счастливую жизнь? Толкаешь к тому, чтобы пошла искать защиты у такого же хищника, как и ты?  Почему одни люди умеют отпускать, а другие скатываются до шантажа и угроз? Я же после тебя не смогу доверять ни одному мужчине! А если все, что ты сказал о Янисе, правда и он тот самый Багдасаров… Нет, это слишком жестоко. Выходит, что теперь я между двух огней. То есть подлецов.

Тру пальцами виски, пытаясь собраться с духом, но ничего не получается.

– Если ты сейчас же мне не скажешь…

– Не скажу, – обрываю я Ласку, подняв на нее просящий взгляд.

Вспоминаю одну из своих подружек, которую нашли убитой в квартире. Даша снимала ее вместе со своим молодым человеком. Однажды она вернулась с тренировки позже обычного, а парень ее задушил в порыве ревности: якобы она довела его до такого состояния своими частыми отлучками и провокациями. Ему дали два года тюремного срока. Но я бы пожизненно сажала ублюдков, которые отнимают жизнь, поехав крышей на фоне каких-то собственных комплексов. Тогда это казалось дикостью, а оказывается, подобная жестокость вокруг сплошь и рядом. И увы, за прессинг, что мне устраивает Слуцкий, ему ничего не будет. А я с лихвой получу, потому что задела самолюбие властного говнюка своим отказом. За это мне и сделали такое чудовищное предложение?

– Что значит «не скажу»? – шепчет Настя. – Ты сидишь с таким лицом, словно из тебя душу вытащили.

Так и есть, Настён. Вытащили. И душу, и позвоночник. И сердце растоптали грязными ботинками. Но что самое мерзкое: мне теперь с этим дальше как-то предстоит жить.

В горле першит, в мыслях сумятица, но все равно я отчетливо понимаю, что втягивать подруг в конфликт со Слуцким нельзя. Антон раздавит девчонок. Начнет с Ласки, потом Нелли прилетит. Нужно нам с Димкой самим как-то искать выход. Вот только есть ли он? Где находится этот пятый угол?

– Слуцкий до шантажа опустился, – отвечаю, чуть помедлив. – Не очень хорошего. Так он просит, чтобы я вернулась и не смела смотреть в сторону других мужчин. Вызови, пожалуйста, такси. Домой хочу.

И Диме позвонить. В его жилетку поплакаться. Боюсь, найденный миллион уже ничего не решит в этой ситуации, но попытаться, конечно, стоит. А дальше… не знаю, что делать. Или под Антоном, и подобие мира, или под Янисом – и никакого спокойствия. С виду оба отмороженные, неуступчивые, при деньгах. В глубине души я не желаю быть ни с кем из них!

Мы выходим из кафе. Глаза натыкаются на растерзанный букет роз на асфальте. Я в таком же состоянии сейчас нахожусь. Но ничего. Выкручусь. Со мной и похуже вещи случались.

– Все-таки я оказалась права про запятую, да? – печально вздыхает Ласка.

Я сажусь в такси, слушая удары собственного сердца. Голова кружится от мыслей. Так же хреново ощущала себя после того проигрыша, когда первое место было почти в руках, но вместо этого я в больницу отправилась, а не на пьедестал.

– Пока не знаю, Насть. Не трогай меня сейчас, хорошо?

– Я не оставлю тебя в таком состоянии одну. К тебе поеду.

Я награждаю Ласку таким взглядом, что она недовольно поджимает губы.

– Ну почему ты такая, Алён? Никого к себе не подпускаешь, когда тебе плохо. Да, ты на улице выросла, матери была не нужна, отцу особо тоже, но это в прошлом. Спорт твой тоже. А жизнь вот она, тут. Настоящая. Один в поле не воин, какой бы крепкой ни была закалка. Звереныши, и те, когда им плохо, выходят из леса и идут к человеку, просят еду, чтобы не сдохнуть от голода. А у тебя же мозги еще есть, не только инстинкты. – В глазах Насти мелькает тень грусти, когда она говорит эти слова, пытаясь до меня достучаться.