Сделка с совестью

В конце следующей недели приходит СМС от Константина, что Янис вернулся в город. Я как раз собираюсь домой, закрывая магазин, когда читаю сообщение. Выхожу на улицу, чувствуя, как больно екает сердце. А стоит закрыть глаза, как недавние события оживают в памяти снова и выжигают внутри воронку чудовищных размеров. Я землей ее присыплю. Когда-нибудь воронка зарастет травой. Но пока такое ощущение, что в меня попал метеорит. Будь возможность что-нибудь изменить, никуда бы в тот вечер не отпускала от себя Ласку. А еще лучше – не ездила бы ни в какой Владивосток.

– Алёна, – окликает знакомый голос, когда иду к такси.

И я застываю на месте.

Требуется почти минута, чтобы собраться с силами и повернуться. Страшно посмотреть Янису в глаза.

Почему-то вспоминается то прощание у аэропорта в машине, наши переплетенные пальцы и нежные слова Яна, обещание скучать. Я тут же глушу их другими картинками: бледное лицо Ласки в больнице, ее истерика. Убитый вид Гончарова, когда он оттащил от меня Слуцкого. Если еще и Ян глупостей наделает – точно свихнусь. Не выдержу. Пусть лучше считает меня продажной тварью, дешевой подстилкой, да кем угодно, но не узнает истинной причины, почему я ушла. А Гончаров… Вроде поблагодарить его нужно за козыри в руках и выбор, но я ненавижу. И Яна отчасти тоже. За то, что появился в моей жизни, за то, что показал, как может быть по-настоящему нежно. За то, что сейчас сделаю.

Багдасаров смотрит на меня пустым взглядом.

– Хочу объяснений, – требует он. – Глаза в глаза. Почему съехала и везде в блок отправила? – Ян с силой сжимает челюсти, а губы превращаются в жесткую линию.

Я так надеялась, что он их не захочет. Разве не очевидно почему? Но это же Ян. Пришел лично удостовериться, что я конченая дрянь? Вспоминаю про наш последний разговор и договоренности с Константином Сергеевичем. Это отрезвляет. Одна часть меня желает, чтобы Ян знал правду, а другая наоборот – чтобы правда никогда до него не дошла. Мы изначально были в разной системе координат. Ненадолго соприкоснулись и снова вернемся на свои орбиты.

– Думаю, ты и так уже в курсе. – Я как можно равнодушнее пожимаю плечами.

Притворяться и улыбаться на публику, когда внутри очень больно, мне не привыкать. Много раз это делала. Но сейчас почему-то не могу. Мой отклик на этого мужчину в тысячу раз острее, чем на любого другого. До отчетливой боли слева в груди.

– Я так понимаю, это правда? Салон отписали, и ты в закат решила свалить? Ради бабла?

Ян ждет ответа, не сводя с меня своего гипнотического взгляда, в котором сейчас лед.

– Да, – твердо произношу я.

Приятные черты его лица становятся острее, а губа презрительно дергается.

– Нестыковки есть. Видео и фотки слил, до истерики довел, а потом салон отписал?

Проницательный ты, Янис. И очень чуткий. Боль тебе причиняю, но почему-то мне возвращается троекратно.

– Я с тобой спала, поэтому и слил. Но потом мы спокойно всё обсудили и… помирились. Несколько раз в твое отсутствие. – Слова даются с огромным трудом.

– Несколько раз помирились, – шепотом повторяет Ян.

Этот шепот кажется оглушительным.

Боль стремительно распространяется по телу, снова отдавая в сердце.

– С тобой было хорошо, Ян, но не более того. Ладно, мне пора, – киваю я на ждущую машину.

Пусть думает что хочет, только не появляется в моей жизни. Пожалуйста. Не могу больше терпеть эту муку. Словно режут наживую, без наркоза. Никого я к себе сейчас не подпущу. Ни богатого, ни бедного. Ни красивого, ни нежного. Никакого. Хватит. Всё.

– Нельзя так с чувствами других людей, Алёна. Ты же на это не способна. Он тебя опять чем-то шантажировал? Почему ты так со мной поступаешь?

Позвоночник продирает холод. Мне приходится прикладывать неимоверные усилия, чтобы выдавить из себя новые слова:

– Тебе бы научиться лучше разбираться в людях. Я тебе сразу говорила, что такие, как ты, не в моем вкусе. Личные интересы оказались дороже. Потрахались, и на этом всё. Извини. – Снова киваю в сторону такси. – Действительно тороплюсь.

Ян сжимает кулаки и пытает меня тяжелым взглядом долгие секунды. Собирается что-то еще сказать, сплевывая на землю.

– В таком случае второй тоже тебе отпишу. Подавись, Алёна.

– А если откажусь? – Сама удивляюсь, как хватает сил и наглости это произнести.

– Сожгу его к чертовой матери. – Янис разворачивается и уходит.

Я смотрю ему в спину и не верю, что это конец. Если несколько минут назад казалось, что внутри воронка чудовищных размеров от упавшего метеорита, то сейчас ощущаю себя так, словно меня стерли с лица земли. Жаль, что не я избавлюсь от Слуцкого, а это сделает какой-то Кириянов.

Не помню, как добираюсь до дома. Без понятия, что буду делать дальше. Внутри дико больно, хочется лезть на стену и выть от этого тяжелого, давящего на грудь чувства. Словно я оказалась на глубине. Барахтаюсь, работаю руками, но не могу всплыть – вот-вот утону.

Вскоре боль утихнет. Необходимо продержаться первое время, как-то взять себя в руки… Но пока не знаю как. Мысли о случившемся – как камень на шее, который тянет ко дну.

Что, если бы все сложилось иначе?