Сделка (СИ)

- Правда, - моя рука берет руку Плаксы. Подношу ее к губам и касаюсь пальцев легким поцелуем, говоря: - я хочу, чтобы мы с тобой, Миртл, стали единым целым, - Девочка от таких слов тут же смутилась, но поближе все же прижалась, голову на плечо опустила. И попросила посидеть вот так пять минут, в тишине, рядом со мной.

- Я готова! – сказала она, продолжая держать за руку, лежа на плече, смотря на меня снизу вверх, через стекла очков, с легкой улыбкой на губах. Потом ее глаза закрылись, улыбка стала шире, огонек души разгорелся с невероятной силой, а человеческий облик растаял, оставаясь в моей ладони серым шариком, охваченным призрачным пламенем сущности. Эту душу, добровольно отдавшуюся в мои руки, я съел по пути в нашу общую с Драко комнату.

Держа в пальцах, наслаждался ощущениями потусторонней прохлады, далее, поднося шарик и вдыхая запах, шлейфом несбывшихся девичьих надежд, а потом, касаясь губами полупрозрачной поверхности, и вкусом самой души. Погрузив ее в рот, смаковал и даже урчал сущностью от накатившего удовольствия. Это единственное чувство, которое у меня осталось. И которому я буду служить всю свою долгую жизнь.

- Довольный демон – сытый демон, - говорит Драко, видя меня в прекрасном расположении духа. – Кого съел? - спрашивает вампир, читающий книгу, сидя на кровати. Я, довольный и сытый, рухнул на кровать, потягиваясь, все еще ощущая на губах вкус души, сказал:

- Миртл, - блондин с облегчением выдохнул, сказав, что давно пора. Туда ей и дорога - в недра моего желудка. С ним согласился и Забини, вошедший в комнату в одном полотенце:

- Достала меня эта ноющая девчонка! Покурить спокойно не давала! – буркнул мулат, заворачиваясь с головой в одеяло, засыпая. Лишь напоследок, сонно сказал, обращаясь к нам с вампиром: - не спящие, толкните меня утром на занятия! – и не дождавшись ответа, засопел.

Драко повесил на его кровать заглушающее заклинание, а после, скривив нос сказал, что от меня исходит странный запах, напоминающий копоть или жженную бумагу. Усмехнулся, ушел в ванну, а когда вышел чистый и свежий, рухнул на кровать, сладко потягиваясь. Мог бы, уснул. Но мне без надобности. Я просто нежусь в кровати, наслаждаясь послевкусием Миртоловой души.

- Что зреет в твоей рогатой голове? – спрашивает блондин, не отрывая взгляд от страниц книги, - к чему мне готовиться? – но ответом я его не удовлетворил, лишь ухмыльнулся. Драко махнул на меня рукой, качнул головой и ушел в содержание книги. А я покинул нашу комнату, отправившись гулять.

Босиком, в пижаме, свежий и отдохнувший, я брел в темноте коридоров Хогвартса, опираясь на ночное зрение и нюх, подсказывающий мне места и личностей, с которыми не было желания и необходимости сталкиваться. А к кому-то целенаправленно заглянул, убедившись в перспективном сотрудничестве. Но отложил визит и разговор на потом, так как та личность, еще не дошла до нужного мне состояния.

- Скоро, очень скоро… - мой едва слышный шепот в тени кабинета и прощание до утра: - увидимся на уроках…

***

Утром, после завтрака, в компании слизеринцев, под взгляды гриффиндорцев, двигаюсь на первый урок – зельеварение. Гораций, как и всегда, всех радушно принимает, приглашает за столы и готовит очередное представление. Испытание на глаз и нюх, а также знания. Темой урока стало Аконитовое зелье, помогающее оборотням затолкать зверя в глубины и заглушить вой сущности. Опознал тему урока Теодор, прямо с порога шарахнулся в сторону, спрятавшись в дальний угол кабинета, сев на дальнюю парту. Гораций не обратил на это внимания, а вот гриффиндорцы, особенно Невилл, знающий особенности растений и их влияние на некоторых представителей темного народа, очень даже.

- Что, Нотт, запах аконита не нравится? – усмехнулся Лонгботтом, а с ним и Уизли, - может, ты еще и на луну завоешь?

Шутка не пошла дальше, так как короткий приказ с моей стороны, прикрепленный печатью связи и Гермиона резко поднялась со своего места. Растерянная, не понимающая, что с ней происходит, и зачем она вскочила, посмотрела в мою сторону, сталкиваясь с клыкастой улыбкой и демоническим взглядом авадовых глаз с вертикальным зрачком, видимых только ей одной. Тут же она поняла, что происходит, но поделать уже ничего не могла. Говорила то, что нужно было мне. Через нашу с ней связь контрактора и демона, посылал текст, который она озвучивала:

- Лонгботтом, Уизли, Финиганн! – нравоучительским тоном произносила каждое имя рода она, уперев руки в боки, - у нас урок! Потом со слизнями выяснять отношения будем! – говорила она сердито и строго, но в глазах я видел застывшие слезы, готовые вот-вот покатиться по щекам, по телу же шла дрожь страха, сковавшая ее по рукам и ногам. Она хотела бы поддержать Лонгботтома и вставить что-то заумное, в ее духе, но не могла. Мысли ее не слушались, рот говорил совершенно не то, что в разуме. От этого ей становилось еще страшнее. Но то ли еще будет.