Сделка со Смертью

При ходьбе руки его почти не двигались. Как будто это было чем-то не столь обходимым, чтобы тратить энергию. Возможно, таким образом он аккумулировал ее внутри? Потому что каждый его шаг хоть и был уверенным, легко и мягко перемещая тело в пространстве, но он как будто ломал воздух самим своим существованием, если бы такое было возможным. О таких людях обычно говорят «тяжелый человек». С ними неприятно находиться рядом, быть в одном помещении. И тем более в поле их внимания.

Все эти метки с цифрами не просто так давались и не ради красоты.

«То, что ты знаешь, – это лишь ложь».

Ида сглотнула.

С их встречи на парковке парень уже успел сменить кожаную куртку и обтягивающие джинсы на свободные штаны и кофту с длинными рукавами, свисающими до самых костяшек. Но все равно открытые участки кожи демонстрировали татуированное тело. Еще на парковке стало понятным, что рисунки не ограничиваются шеей и кистями. Цветные чернила уходили под ткань и возбуждали воображение. Учитывая полностью забитую шею, Ида предполагала, что парень покрыт рисунками словно чертов якудза.

На этаж вернулась староста и, проходя мимо него, еще больше выпятила грудь вперед. Не подействовало, на девушку он даже не взглянул. Зато тот, кто готовил на кухне, специально материализовался в проеме, пожелав заценить ее сзади. Ида закатила глаза.

Еще одна красотка в катастрофически коротких шортах, в которых Ида только танцует на пилоне, вышла из самой дальней комнаты коридора. Та же реакция, когда мистер-ужас прошел мимо нее. Точнее ее отсутствие.

Да что с ним? Хотя где-то кольнуло чувство радости, что он не обращает внимания на девушек. Очень бесполезное чувство. Потому что Ида не забыла, как он смотрел и на нее утром на парковке. Словно она мусор. Машина и то удостоилась большего внимания. Изучение Доджа на наличие повреждений было действительно стоящим предметом его интереса, чем пострадавшая Ида. Живая, черт возьми.

В самом конце коридора татуированный парень свернул направо и исчез. Оттуда же вышел другой студент.

Ида последовала по инерции, гадая, что там может быть, заодно оценивала то, что ее окружало. Ей нужно знать об этом здании все. Не так далеко от их комнаты находился холл. Пустое пространство с окном и лавочкой. И зачем? Прямо за ним кухня и дальше выход на лестницы. До конца же крыла Иде было пока страшно дойти и проверить, куда скрылся парень. Ведь она могла снова столкнуться с ним, если он решит так скоро выйти. Но любопытство желало быть удовлетворенным. Хотя все сигналы тела трезвонили, что на сегодня впечатлений достаточно.

Как по волшебству ответ пришел сам собой. Будто кто-то пожалел ее расшатанные нервы. Запах сигарет от прошедшего мимо студента дал догадку, что там может быть место для курения? Ладно, потом проверит. А пока едкий кумар вызвал острое желание покурить тоже.

Ида не курила. Только иногда.

Очень редко.

Например, 17 сентября. И потом еще, перед тем как сесть в самолет и пересечь границу. Ида до сих пор не могла себе объяснить, зачем зажигает каждый раз сигарету.

А вообще, да. Она не курила.

И вместе с потребностью в никотине ей пришло запоздалое понимание, что самый опасный человек был ее соседом.

Третий. Императрица.

Приехав по адресу, Ида посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы проверить, как выглядит. Безупречный макияж с акцентом на глаза. Она любила экспериментировать с тенями и пигментами, а еще обожала «стрелки». Сегодня на нижнее веко она нанесла перламутровый коралл. А на верхнее кремовые и бежевые оттенки. Мейк хорошо сочетался с ее нынешним цветом глаз. Но Ида смотрелась сейчас в зеркало не в качестве акта самолюбования. Водостойкая тушь всегда была подстраховкой ее паранойе. Хотя крашенные брови и ресницы еще не требовали посещения салона. Также она оттянула волосы для убедительности, что корни еще не отросли. За неделю вряд ли такое произойдет и все же. Карие глаза были сонными и уставшими. Мама бы ее поругала за такой потрепанный вид, хотя консилер и маскировал темные круги от бессонных ночей.

– Она бы наругала меня вообще за все. Даже за то, что я здесь.

И горько вздохнула. Воспоминания, как Ида тайком сбегала на танцы под разными предлогами, сейчас сковывали тяжестью и вовсе не способствовали поднятию боевого духа.

– Мама… – губы девушки затряслись, а глаза наполнились влагой.

Шмыгнув носом, Ида быстро прогнала прочь любые сожаления, вопросы, переживания. Свой страх.

Да, она боялась. Черт возьми, как же ей все-таки было страшно. Больше, чем она могла бы признать.

Но тут же улыбнулась, вспомнив, что делала ребенком, когда боялась. Она включала плазму и танцевала.

Ей это нужно. Прямо сейчас.

Выйдя из машины, Ида почувствовала, что от долгого сидения больная нога заныла еще сильнее. Она достала из багажника рюкзак, в котором нашла мазь и эластичный бинт. Предметы первой помощи носить с собой было ее привычкой с детства, еще когда она подражала отцу, играя в доктора. Сейчас в этой сумке вообще была вся ее жизнь.

Все, что от нее осталось.

И Додж.