Сдержать обещания. В жизни и политике

Когда мне исполнилось десять, мы переехали из Скрантона, где я знал в своем районе каждый уголок, в Уилмингтон, штат Делавэр. Отцу было никак не найти хорошую работу в Скрантоне, а его брат Фрэнк постоянно внушал ему, что в Уилмингтоне с работой дела обстоят лучше. Там братья Байдены провели почти все свои школьные годы, так что отец в некотором роде возвращался домой. А все остальные чувствовали, что предстоит разлука с родными местами. Моя мама родилась и выросла в Скрантоне, но решительно настроила себя относиться к переезду так же, как и отец; она просто не желала смотреть на это иначе. Это прекрасная возможность. Мы начнем все заново. У нас будут новые друзья. Мы переезжаем в совершенно новый район, в новенький дом. Он нам достается не после прежних жильцов. Мы будем в нем первыми. Все казалось прекрасным. Мама и к моему заиканию относилась так же. Она не могла долго переживать из-за трудностей. Джо, ты такой красивый. Джо, ты отличный спортсмен. Джо, ты очень умный. Тебе, мой милый, есть что сказать, и ты просто не поспеваешь за собственными мыслями. И если другие дети надо мной смеялись, что ж, им же от этого хуже. Они просто завидуют.

Она знала, какими жестокими бывают дети. Когда мы переехали в Уилмингтон, она твердо решила, что в школе отдаст меня на класс младше. Мало того что я был младше остальных и маленького роста, но я еще и пропустил много занятий в школе в Скрантоне, в тот год я болел, и мне удалили миндалины и аденоиды. Поэтому, когда мы приехали в Уилмингтон, мама настояла, чтобы я снова пошел в третий класс, и никто из учеников школы Святого Розария не знал, что я повторяю класс по требованию мамы. Так мы начинали новую жизнь в Уилмингтоне.

Собственно, мы переехали на окраину Уилмингтона, в рабочий район под названием Клеймонт, недалеко от границы с Пенсильванией. Я до сих пор помню, как мы ехали в Делавэр. Все это казалось приключением. Папа сидел за рулем, мама — на переднем сиденье, а сзади — мы трое: я, мой брат Джимми и шестилетняя сестренка Вэлери, которая была моим лучшим другом. По Филадельфийской магистрали мы пересекли границу штата, проехали мимо сталелитейного завода Уортов, мимо General Chemical Company и нефтеперерабатывающих заводов. Везде высились трубы, извергающие дым. Мы проехали мимо поселений Уортленд и Оверлук, где тянулись в ряд дома, построенные сталелитейным заводом для рабочих в начале двадцатого века. В Уортленде жили в основном итальянцы и поляки; в Оверлуке — чернокожие. Поселения находились примерно в миле от Бруквью-Апартментс, где и располагался наш новенький домик с садовым участком. Мы свернули с магистрали. Вот мы и дома.

Бруквью напоминал лунный пейзаж. Над районом возвышалась огромная водонапорная башня. Кругом не было видно ни одного дерева. Главная дорога, по которой мы ехали, сделала плавный поворот. В стороне от дороги были «дворы». С одной стороны уже стояли готовые дома, а на другой еще шло строительство. Тяжелая техника стояла среди гор земли и красной глины. Был жаркий летний день, поэтому мы ехали с открытыми окнами. Я до сих пор помню запах этой красной глины, сернистый смрад, доносившийся из недр земли. Когда мы ехали по главной улице к нашему новому дому, мама заметила тесные одноэтажные домики. Они были цвета горчицы. Папа, кажется, увидел, с каким выражением лица мама рассматривала свой новый район.

— Не волнуйся, милая, — сказал он ей. — Мы будем жить не в таком. У нас будет другой дом.

Он остановил машину в конце дороги и указал из окна на большой дом, газон перед которым еще не успели привести в порядок. Наш новый дом оказался двухэтажным, белым, и его украшали тонкие колонны — что-то напоминающее поместье Тара, как мне кажется, — а по сторонам было по одноэтажному крылу.

— Вот и он, — сказал папа.

— Весь этот дом? — спросила мама.

— Нет, только средняя часть, — пояснил он. И добавил: — Не волнуйся, милая, мы здесь не навсегда.

С заднего сиденья мне было видно, что мама плачет.

— Мама! Что случилось, мамочка?

— Это я от радости. Как же тут прекрасно! Как же тут прекрасно!