Сдержать свое слово

Доберман давно уже мечтал покусать женщину, которая посмела его преследовать и представляла опасность для хозяина. В два прыжка собака оказалась рядом со мной, но я успела выкинуть вперед левую руку, как приманку, за рукав которой пес и уцепился. Пока его челюсти были заняты, я приложила к собачьей голове вытащенный из правого кармана шокер. Получив неслабый разряд тока, доберман перестал трясти мою руку, разжал челюсти и, громко скуля, кинулся вниз по лестнице. С одним грабителем я разделалась, пора браться за второго. Бритый в растерянности стоял не двигаясь, соображая, что ему делать.

— Ну, иди сюда, — поманила я его рукой. — Никогда не совал пальцы в розетку? Пойдем, я добавлю ощущений в твою однообразную жизнь. А хочешь, можно обойтись и без этой штуки… — Я убрала шокер обратно в карман. — Уделаю тебя голыми руками, сопляк.

По его глазам я видела, что он в этом нисколько не сомневается. Внизу щелкнул замок, дверь одной из квартир приоткрылась, и в образовавшейся щели возникла голова любопытного дедка. Воспользовавшись тем, что я на секунду отвлеклась, бритый перемахнул через перила, приземлился ниже меня на лестнице и дал деру. О, нет… Опять догонялки! Мои ноги хоть и были обуты в туфли на низком каблуке, но все же в кроссовках я чувствовала бы себя более полноценным спринтером.

Выбежав из подъезда, я увидела, как собачник прытко мчался в противоположную от аэропорта сторону. Худенький жареный цыпленок барахтался в моем желудке, причиняя мне массу неудобств. После трапезы такого рода спортивные демарши — последнее, о чем я мечтала.

И все же расстояние между мной и грабителем медленно, но уверенно сокращалось. Впереди виднелась дорога с интенсивным движением. Не желая становиться жертвой какого-нибудь многотонного грузовика, а может быть, просто следуя к намеченной цели, преследуемый свернул налево и продолжил свой бег по парку, лавируя между играющими детьми и их родителями.

Но пытаясь удрать от меня, бритый изначально переоценил свои силы: последний раз он, наверное, бегал в начальных классах средней школы. Обернувшись и увидев, что дистанция между нами стала совсем небольшой, вор решил отделаться от меня и бросил на землю пакет, в который предварительно засунул мою сумку. Но этот омский ворюга-собачник плохо думал о тарасовской женщине-детективе. Как там говорил Глеб Жеглов? «Вор должен сидеть». Вот и я так считаю: пора тебе, парень, отдохнуть, а то вон как уморился бегаючи, аж лицо приобрело цвет спелой вишни.

Я подхватила пакет и, прежде чем сделать последний рывок, решила применить тактику биатлониста — замедлить движение на последнем круге, для того чтобы потом попасть точно в цель. Бритый клюнул на мой обманный трюк, радуясь, что теперь можно сбавить темп. Парк закончился, и мы опять бежали вдоль домов, по асфальтированной дорожке. Грабитель даже не успел заметить, как я быстро приблизилась к нему и схватила за шиворот. Я заранее решила догнать его в тот момент, когда мы будем пробегать вдоль бетонного забора, ограждавшего стройку. Вот об этот бетон я и ударила его побагровевшую рожу. И не один раз.

После того как из носа парня потянулась струйка крови, я развернула своего обидчика к себе лицом и для профилактики саданула ему ногой в пах. Бритый скрючился, как пересохший стручок фасоли. Пока он стонал и ломался от боли, я вытянула из его брюк ремень и принялась перетягивать ему руки. Эту операцию я произвела с особым, каким-то даже садистским удовольствием.

— Сейчас я покажу тебе, что такое колющие, одеревеневшие руки, в которые не поступает кровь, — прокомментировала я.

— Больно же, пусти, — сквозь зубы процедил пойманный.

— Ах, какие мы нежные! — издевалась я, еще туже затягивая ремень. После того как узел был закреплен, я взяла его в левую руку, держа, как ошейник, а в правой зажала шокер.

— Учти, шаг вправо, шаг влево — побег. Рыпнешься — догоню, и будешь ты у меня дымиться, словно куча сухих листьев, — предупредила я на всякий случай.

Скорчившись, он шел за мной, как за поводырем: голова его с окровавленным лицом была опущена, и он практически не видел дороги. Сначала мне показалось, что он симулирует боль, а потом подумала: для человека, не привыкшего «держать удар», это нормальная реакция.

Я вела вора в ближайшее отделение милиции, мимо которого незадолго до того мы как раз пробежали. Узник и не думал сопротивляться, только изредка косился на мою руку, державшую шокер. Когда же перед его глазами ближайшей перспективой замаячил пункт охраны и порядка, он все-таки сделал еще одну попытку уйти от ответственности. Рванул обеими руками из последних запыхавшихся сил.

Но хватка у меня была мертвая — выскользнуть оказалось бы под силу лишь закаленному в боях мужчине, но никак не этому, изнемогшему от быстрого бега и побоев горе-воришке. Дабы окончательно его успокоить, я все же приложилась ненадолго к его ненатруженным ручкам своим токовыдающим прибором.