«Сдохни, Борзов!». Федеральная программа «Свободный выбор»

– Я в детстве читал сказку про доппельгангера. Злобный тролль похитил ребёнка и подложил вместо него глиняного болвана. Вот и я… Тролль сожрал мальчика, а вместо него подкинул безжизненную куклу. Чтобы никто не заметил подмены, куклу научили притворяться живой, но человеком она так и не стала.

Таня взяла его за руку:

– Макс, мы не в сказке

– Жизнь бывает страшнее сказки – пожал он плечами. – Я живу чужую жизнь, дышу чужим воздухом, занимаю чужое место. Больше не хочу.

 Таня почувствовала раздражение. От всей сцены тухло тянуло провинциальным театром. Он так не может. А она может? Её чувства совсем неважны? С губ сорвалось едкое:

– По бумажке текст заучивал?

Сказала и сразу пожалела об этом. Макс, грустно глядя ей в глаза, ответил:

– Нет. Слишком часто об этом думал

Татьяна поняла, что этот бой проигран. Никакие слова ничего не изменят. Она достала из-за книг пачку сигарет и вышла на балкон. Макс вышел за ней, обнял сзади, прижался щекой к её щеке. Таня курила, Максим втягивал ноздрями дым, смешанный с её дыханием.

– Зачем ты куришь? – с лёгкой укоризной спросил он.

– Как бы немного нервничаю – ответила Таня – Ты останешься?

– Нет – вздохнул Макс – Уйду, так будет легче нам обоим

Таня затушила сигарету. Надежда почти истаяла, но отпустить его сейчас она не могла. Таня повернулась к нему, твёрдо посмотрела своими льдистыми глазами.

– Мы прожили вместе 12 лет. Я имею право на прощальный ужин.

Расставание, маленькая смерть, в преддверии смерти окончательной, распалило подуснувшую за 12 лет страсть. Всю ночь Макс и Таня крошили друг другу тазовые кости. Не зная усталости, снова и снова влезали друг другу под кожу, скручивались в тугие жгуты. Оставляли метки на коже синяками и укусами, как коты метят свою территорию. Утром Таня проснулась в тишине, под тиканье настенных часов. Ей не надо было вставать, она и так знала, что Макса больше нет. Нет его вещей, и ноутбука, и зарядки от телефона. Лёжа на спине, глядя в потолок сухими глазами она отчётливо сказала:

– Сдохни, Борзов!

И через несколько минут тихо добавила:

– Сдохни в муках, тварь!

На тумбочке у кровати лежали ключи от машины и квартиры, банковские карты и симка: его прощальная записка.

3

Целый день Юля не знала покоя. Впадала в прострацию, глядя в пустоту расширенными зрачками. Потом лезла в ящик за его заявлением, которое знала наизусть. Обшарила все соцсети, его не было. Находила какие-то одноименные профили, всегда удаленные. Наверное, думала, он. К концу рабочего дня решилась позвонить, абонент не в сети.

Что это вообще? Страсть к приговорённому? Синдром матери Терезы? Юля стала одной из дур, осаждающих тюрьмы, влюбленных в мотающих срок убийц? Когда ввели эту долбанную федеральную программу, в тот же день указом президента отменили мораторий на смертную казнь. Безумных женщин, рвущихся на свидания к приговоренным, стало ненормально много. Юля смотрела документалку на ютюбе с толпой взъерошенных баб и их сушёно-татуированными объектами страсти. Она тоже стала такой. Тухлый запах смерти распалил страсть к незнакомому человеку.

"Убить другого, убить себя, какая разница? Двинутая дура, извращенка!"

Самобичевание не помогало. Чувство было чистым, без гнили. Мысленная грязь к нему не липла.

Измотанная до предела, Юля еле дотянула до конца рабочего дня. Разговор с Игорьком ее не волновал. Мужчина, который был значительной частью последнего года ее жизни резко обесценился. В душе его уже нет, осталось выкинуть из квартиры. Простая техническая процедура. Без эмоций.

В свою квартиру Юля вошла с твердым желанием очистить ее от чужого присутствия в максимально короткие сроки. Игорь выглянул из ванной. Под глазами патчи, бородка и брови идеально подбриты. Капли воды на мускулистой, идеально депилированной груди должны были бы завести, как обычно, но не сейчас. Юля смотрела на него, как на пластмассовую куклу.

Этот – идеально-фотомодельный кусок гламура, себялюбивый объект плотоядных взглядов ее подружек. Тот – усталый, ущербный, с мешками под глазами, с непонятной тягой себя уничтожить. Почему не он выглядывает сейчас из-за двери ванной комнаты?

– За-я, – протянул Игорёк, – я почти закончил, пять минут, оке?

Юля кивнула:

– Поторопись. – И начала набивать сумки его вещами. Растянувшихся "5 минут" как раз хватило на то, чтобы выгрести из шкафов всё.

– Зая, что ты делаешь? – тревожно спросил Игорь, входя в комнату в профессионально-небрежно накинутом халате. Он за последний год поучаствовал в паре профессиональных модельных фотосессий и даже дома старался не выходить из образа.

Юля, закрывавшая молнию последней сумки не обернулась, выставила в его сторону руку в останавливающем жесте:

– Не Зая! Не! Зая!

Игорь подошёл к ней, хотел обнять сзади, но передумал. Чуткий нос уловил резко изменившуюся атмосферу.

– Юль, что случилось?