Сдвиг

А за моей спиной, где-то совсем рядом слышался жу-жу-жу гул роящихся смертельно опасных мух. Гадкие твари буквально по пятам преследовали меня, ну или мне так казалось. Нет, не казалось! Они летели именно за мной. Стоило мне поменять направление движения или сделать ложный поворот на 90 градусов, рой, как по команде делал то же самое. Щелчки раскрывающихся куколок насекомых, какое-то омерзительное невесть откуда исходящее стрекотание, и полязгивание больших и малых клешней, с маячащим, позади, жужжанием роя — вся эта какофония опасности смешивалась с пением полоумного Мистера Трол-ло-ло. Резко свернув направо, я чуть не сшиб пожилого человека, который тяжело дыша, спешил, как и я к выходу. Спасайтесь мистер, тут рой — все, что я мог сказать. Глаза старика смотрели сквозь меня, непонимающие старческие глаза пожилого маразматика. Трол-ло-ло хоро-ро-шо хо-ро-шо-шо-шо трол-ло-ло — заело у них там пластинку. Я не останавливаясь прочапал мимо старика, я не мог ни чем ему помочь. Неовозвращенец? Или просто старик? Не время задаваться вопросами. Через некоторое время далеко позади меня старческий хриплый крик оглушил округу. У-яяяяяяяя, уя уя уя что, а что ж вы так ай ай кусаетесь, уаяяя уаяяяяяяяяааааа — кричал старик, трол-ло-ло-ло тро-ло-ло-ло-ло — подпевал безумный тенорок. Видать отмучился дедок, он был обречен. Мухи, от которых я почти оторвался, видать поймали старичка с признаками потери ориентации.

На пересечении линии сухих продуктов и консервантов я чуть сбавил темп и остановился отдышаться, да и осмотреться. Кровь здесь еще только пропитала коробки и пачки со снедью, мельком глянув на полки с консервами, вдруг заметил, что стеклянные банки были наполнены отнюдь не горошком и томатами, в банках что-то кровавое какие-то кишки, органы и, о господи человеческий мозг и младенцы и… И человеческие языки вперемешку с глазными яблоками в трехлитровых стеклянных банках. Увиденные мерзопакостные «чудеса» подстегнули меня не хуже роя мух, мобилизовали иссекающие силы, побледневший, тут-уж не оглядываясь, я помчался мимо касс к выходу. Где нелепо склонившись, сидели неподвижными мертвыми буграми покрытые каким-то синеватым мхом девушки кассирши. Вот и долгожданный выход. Вслед мне горланил полоумный неугомонный мистер Трол-ло-ло, хорош-шо хо-хо-рошо что есть на свете есть на свете путь доммм-мой трол-ло ло-ло-ло.

Корректор вышел на улицу, магазин сжимался. Еще на входе ему показалась подозрительной объемная лента сине красных воздушных шаров, которая словно гигантская змея обвила не менее грандиозное здание продуктовый ангар Андреевский. Жирная лента из надутых гелием красных и синих шаров выглядела уж слишком похожей на натуральную мега-змею. Да, по-моему, ей с недавних пор и являлась. Змея из шаров сжимала гипермаркет, по диагонали делая его выше и намного короче в длину. Змея из шаров душила, обреченную на погибель жертву, где жертвой был не кролик или мышь, а целое здание, наполненное редкими покупателями и хаосом проклевывающегося сквозь реальность Сдвига.

На улице, с разных сторон доносились то рев сирен пожарной команды, то разноголосица автосигнализаций, то удаленные крики людей, хотя в последнем я не уверен. А то вдруг возникали всплески неожиданного технологического шума, мне показалось, что я слышал приглушенные выстрелы и очень далекий детский плач вернее некие истомные завывания. Кругом смрадно воняло тленом и сыростью, асфальт в некоторых местах покрывал толстый слой фиолетовой слизи, такие лужи-кляксы я осторожно обходил, стараясь не коснуться их обувью. О боже как удачно, что я надел армейские ботинки говнодавы. Слизь вызывала неподдельное опасение, почему-то мне казалось, что слизь эта, скорее всего кислота. Я о таком слышал, меня на мякине не проведешь…

С красным лицом, взмыленный, как конь, я мчался домой, где как мне тогда казалось я смогу спрятаться и переждать все, чтобы не происходило. Всему этому нет никакого логического объяснения кроме уже порядком набившего оскомину слова Сдвиг. Три квартала на запад мимо остановки и через пару строений я дома.

Тягучая атмосфера улиц словно засасывала вглубь переулков. Между домов что-то неясное собиралось в кучи, темнело нездоровым фиолетовым оттенком. Будь это художественный фильм, то здесь зазвучал бы тревожный католический хорал. Но так как это не фильм, а реальная жизнь хоральная фуга зазвучала в измученном опасностями мозге корректора.