Сдвиг

Иван Гордеевич выключил телевизор, доел оладью, запил его последним глотком кофе из чашки, помыл посуду и направился в кабинет, намереваясь слегка поработать – до встречи со старым товарищем оставалось время. Но поработать не удалось. Как только Шадрин уселся за компьютер и собрался открыть рабочий файл с начатым новым романом, запел смартфон. Вызывающий номер был Ленин.

– НКВД на проводе, – сказал Иван Гордеевич в микрофон скучным голосом.

– Все шутишь, – буркнул в ответ Максимчук. – А мне вот не до шуток.

– Здравствуй, Леня. Что-то случилось?

Пауза. Только слышно, как звякнуло стекло о стекло и вроде бы что-то булькнуло.

– Эй, – поинтересовался Шадрин. – Ты там бухаешь, что ли? В такую рань и без меня?

– Нашел рань, – буркнул Максимчук. – Нормальные люди уже три часа работают. Слушай, у меня тут… Короче, ты можешь сейчас подъехать?

– Куда?

– На строительную площадку. Мы там котлован роем, под фундамент. Это в черте города.

Иван Гордеевич на секунду задумался. Леня Максимчук был не из тех, кто легко меняет планы в угоду собственному капризу. Если просит приехать, значит, случилось нечто серьезное, о чем он не хочет сообщать по телефону.

– Говори адрес, – сказал он и выключил компьютер.

Через час Иван Гордеевич вышел на станции метро «Войковская» и поднялся наверх. Леня уже ждал, неторопливо вышагивал взад-вперед в своей всегдашней манере – руки за спиной, дымящаяся сигаретка в углу рта, левый глаз прищурен.

Они пожали руки, коротко обнялись.

– Здравствуй, Гордеич, – сказал Леня. – Спасибо, что приехал. И хорошо, что без машины.

– Будний день – раз, встреча с тобой – два, – сказал Шадрин. – Какая может быть машина? Так что случилось-то?

По дороге к стройплощадке, занявшей чуть меньше десяти минут, старый товарищ Шадрина Леонид Святославович Максимчук, некогда капитан госбезопасности, а ныне пятидесятивосьмилетний гендиректор строительной фирмы, рассказал, что сегодня утром у него пропал экскаватор. И самосвал. Вместе с водителями.

– Прямо из котлована. Испарились.

– ?

– В котлован заехали, а обратно не выехали.

– Так. А при чем тут я? Может, тебе в полицию стоит обратиться?

– Гордеич, ты не понял. Они не сбежали на украденной технике. И не поехали на ней куда-нибудь бухать или по бабам. Они исчезли в прямом смысле слова. Растворились в воздухе. Точнее, в тумане.

– В каком еще тумане? – спросил машинально Шадрин, хотя уже догадался, в каком – перед внутренним взором замерцали недавно виденные кадры из новостей.

Рассказ Максимчука абсолютно совпадал с тем, что показывали по телевизору. Экскаватор и самосвал работали утром в котловане. Появился туман. Когда туман рассеялся, ни экскаватора, ни самосвала в котловане уже не было.

– Ты лично наблюдал этот туман? – спросил Шаповалов.

– Наблюдал.

– Как он выглядел? Плотный такой, белый, словно облако на землю опустилось?

– Ну да. Как… знаешь, как шапка пены на кружке с пивом. Только не облако это было. И не опустилось оно… Сразу появилось или сконденсировалось, не знаю. Я с документами возился, а когда в окно посмотрел, котлован уже был этим туманом заполнен. Сначала не понял, думал, дым, горит что-то. Выскочил, принюхиваюсь – нет, гарью не пахнет, и огня не видно. И потом – что это за дым, если он тяжелее воздуха, не поднимается вверх? Нет, думаю, не дым – газ. Что за газ, откуда, почему?! Неужели зацепили какую-то сраную коммуникацию? Пытаюсь быстро вспомнить подходящий случаю газ белого цвета и тяжелее воздуха – не могу. Один хлор в голову лезет. Но тот не чисто белый, зеленоватый. Вроде. К тому же смертельная отрава с характерным запахом. А тут ничем таким опасным или даже подозрительным не пахнет. И вообще, откуда тут хлору или подобной гадости взяться? Неоткуда. Главное, нет никого на стройке, кроме меня и этих двоих в котловане, прораб с главным инженером в управление с утра поехали, ночной сторож дрыхнет после дежурства. Что делать? Сунулся было сгоряча вниз, в туман этот, да вовремя одумался. Нет, думаю, подожду немного, погляжу, что к чему. Как в воду смотрел.

– Молодец, что не сунулся. Хвалю.

Максимчук дернул щекой. С одной стороны, похвала Шаповалова, который некогда был старше его по званию, а по возрасту оставался старшим навсегда, была ему приятна. С другой – бесследно пропали люди. И в свете этого печального обстоятельства Ленин поступок можно было оценить как проявление разумной осторожности. Которая, как считается, от трусости недалеко ушла.

– Страшно было? – словно прочитав мысли товарища, просто спросил Шаповалов.

– Не страшнее, чем тридцать лет назад, – буркнул Максимчук.

– Двадцать девять.

– Задолбал.

– Бывает. Надеюсь, ты догадался это явление природы на камеру заснять?

– Обижаешь. – Леня похлопал себя по груди, где во внутреннем кармане пиджака лежал смартфон.