Сдвиг

Все они ныряли в странный, похожий на шапку пены над пивной кружкой туман и попадали в другой мир, на другую Землю. Пусть смертельно опасную, но так не похожую на ту, которая осталась по другую сторону Туманной Поляны. Без людей. Без политиков и сильных мира сего. Без серых и скучных будней. Без несправедливости. Без власти. Без денег. И очень многие из тех, кто переступал эту туманную грозовую черту, не стремился быстро вернуться обратно. А то и вовсе не возвращался. В конце концов места, где с относительно стабильной периодичностью появлялись Туманные Поляны, были взяты под контроль спецслужб и армии. Но беда заключалась в том, что Туманных Полян становилось все больше с каждым днем, и достоверно предсказать, где именно они возникнут или исчезнут завтра, не представлялось возможным. И это еще не все. Некоторые из Туманных Полян, исчезнув и появившись вновь на прежнем месте, занимали уже гораздо большую площадь, чем раньше, достигая десятков и даже сотен гектаров. Кое-где они накрыли жилые поселки и окраины городов, и там, где это произошло, люди пропали безвозвратно. Их не смогли обнаружить ни в одной Реальности, ни в другой. Очевидцы, побывавшие в таких Туманных Полянах, утверждали, что за сплошной огненной стеной молний вроде бы различимы силуэты разрушенных зданий, но преодолеть эту стену нет ни малейшей возможности (те, кто случайно или намеренно пытался это сделать, погибали на месте, испепеленные в мгновение ока). По сути, сама природа Туманных Полян оставалась совершенно неизвестной. Да, там можно было дышать, и температурный режим был вполне нормальный. Но ни один научный прибор не хотел там адекватно работать – или сразу выходил из строя, или выдавал показания, сравнимые с бредом сумасшедшего. Точнее, ни один научный прибор, основанный на сложной электронике. Аналоговые устройства вполне себе работали, иначе сквозь Туманную Поляну невозможно было бы проехать на том же автомобиле, оснащенном двигателем внутреннего сгорания. Но вернуться к аналоговым приборам в век повальной электроники и компьютеризации было большой проблемой. Для начала их следовало найти или воссоздать. Затем вспомнить, как ими пользоваться, и разработать методику исследований. Подготовить и мотивировать самих исследователей. На все это требовались не только организационные усилия и финансы, но и время. Которого, как всегда бывает в критических ситуациях, не хватало катастрофически.

Сигнал срочного вызова прозвучал на внутреннем телефоне полковника Белова ровно в двенадцать часов и десять минут дня. Егор поморщился (он не любил громких и пронзительных звуков) и взял трубку.

– Белов слушает.

– Зайди ко мне. Прямо сейчас.

На другом конце провода повесили трубку. Звонивший не представился, но этого и не требовалось – голос директора ФСБ не узнать было трудно.

Егор две секунды подумал, прихватил с собой папку с бумагами, которые анализировал перед звонком, и поспешно вышел из кабинета.

Его уже ждали. Секретарша, как только он вошел в приемную и поздоровался, молча показала головой на двери высокого начальства.

– Входи, Егор, – сказал директор, когда полковник появился в дверях и остановился на пороге. – Входи, присаживайся.

Он так и сделал. Директор не сел. Обычно носящий гражданский костюм, сейчас он был в форме генерала армии. Большие маршальские звезды на погонах, орденские планки на груди. Стоял возле окна, заложив руки за спину, глядел на божий свет. Молчал. Егор сразу как-то остро ощутил, что одет в вылинявшие джинсы, рубашку без галстука и пижонский пиджак с налокотниками, больше подходящий какому-нибудь, прости господи, продюсеру, нежели полковнику Федеральной службы безопасности России. Пусть даже молодому, талантливому и свободному от предрассудков.

– Хреново дело, а, полковник? – Директор отошел от окна, сел за стол.

Егор хотел сказать, что бывало и хуже, но промолчал. Хуже не бывало. Особенно если экстраполировать сегодняшнее состояние дел в ближайшее будущее. А почему не экстраполировать? Как раз для прогнозирования ближайшего будущего метод прямой экстраполяции весьма хорош. Это с увеличением временного периода он дает сбои (чем длиннее период, тем серьезнее сбои – вплоть до полного несоответствия прогноза с реальностью), поскольку появляются факторы, которые невозможно учесть. «Многое бы я сейчас отдал за такой неучтенный фактор, – подумал Егор. – А другими словами, за чудо».

– Мне сейчас позвонил президент, – продолжил директор. – Можно сказать, что он просил о помощи. Любой.

Егор молча смотрел на директора. Директор – на Егора.