Сдвиг

– В паре с Иваном Гордеевичем, – отозвался Максимчук. – Как было и всю жизнь. Задачи те же. Не волнуйтесь, товарищ Белов, где наша не пропадала.

– Вы у нас главные эксперты, – сказал Белов. – Помните об этом. Кроме вас, там никто не бывал. Николай?

– Активный поиск людей, – заученно ответил Дубровин. – Биологический контроль среды.

– Хорошо. Владимир?

– Активный поиск людей, – повторил Загоруйко. – Контроль электромагнитных излучений и радиации.

– Так. Михаил?

– Сижу в вездеходе, держу связь, слежу за окружающей обстановкой, жду вашего возвращения, – бодро отрапортовал Марочкин. – Короче, на шухере.

– И еще раз напоминаю, – сказал Белов. – Оружие вам дано на самый крайний случай. Нам нужны только живые. Мертвых здесь и так хватает.

Следующие минут пять прошли в молчании. Башня Большой тахионной пушки приближалась, и все с волнением ждали окончания этого недолгого, но такого важного пути. Что их ждет там, в башне? Сумеют ли они пробраться в ПЛКОН, расположенный на двухкилометровой глубине? А если сумеют, что там обнаружат? Есть ли хоть один шанс из тысячи, что Исаак Френкель жив? А если даже и жив, то не сошел ли с ума за все эти бесконечные и страшные годы, проведенные глубоко под землей? А если не сошел с ума, то…

– Смотрите! – крикнул Шадрин, выбрасывая руку к лобовому стеклу.

Миша Марочкин от неожиданности дал по тормозам. Подняв умеренное облако пыли, «Проходимец» остановился. Все уставились вперед и вверх – туда, где на самой вершине башни вспыхнула и не гасла ярко-белая огненная свеча.

– Фальшфайер, – определил Белов. – Нас заметили. И подают сигнал.

– Ответим? – спросил Шадрин.

– Я бы не советовал без крайней необходимости выходить из машины, – сказал Дубровин.

– Давайте я выйду, – предложил Максимчук. – Только ракетницу прихвачу.

– Или я, – сказал Шадрин и добавил в ответ на молчание: – Поймите, это не геройство. Просто мы слишком хорошо знаем, что от Вируса ни герметичность кабины, ни фильтры, ни шлюз, ни костюмы биозащиты не спасут. Проходили уже.

– Мы это тоже знаем. Но в любом случае здесь опасность заражения намного меньше, – упрямо выразил биолог Дубровин.

Фальшфейер на башне продолжал гореть. Белов достал из рюкзака и поднял к глазам бинокль.

– Вижу двоих, – сообщил он. – Кажется, мужчина и женщина. Лица и возраст не разглядеть, далеко. Фальшфейер у женщины.

– Можно сказать? – подал голос Миша Марочкин.

– Говори, – разрешил Белов.

– Сигнальная ракета запускается из стационарной ракетницы прямо отсюда, из кабины. Также могу врубить аварийную сирену. Ее за четыре километра слышно.

– Вот черт, – сказал Белов. – И чего ты раньше молчал?

– Думал, вы знаете, – пожал плечами водитель.

– Откуда? Ладно, неважно. Запускай.

– А сирену?

– И сирену. И поехали уже.

Фальшфейер в руке Татьяны почти догорел, когда в ответ, далеко над дорогой, взвилась в небо ярко-зеленая ракета, а затем до них долетел пронзительный и долгий звук сирены. И тут же крохотная коробочка вездехода тронулась с места и поползла вперед, по направлению к ним.

– Ура, – сказала Татьяна, – заметили. Богу слава. Поехали вниз встречать.

– Поехали, – согласился Френкель. – Только сначала с датчиками закончим. Не подниматься же потом снова. Сколько нам осталось, два?

– Три, – сказала Таня. – Не переживай, я быстро.

– Я и не переживаю, – сказал Изя и украдкой вытер глаза костяшкой указательного пальца.

Впрочем, здесь, наверху, было довольно ветрено.

17

Уже знакомая шапка плотного тумана оседлала грунтовую дорогу точно на том месте, что и в прошлый раз.

– Как ты относишься к молниям? – спросил я Умирай Быстро.

– С уважением, – ответил арг-кхин. – А что?

– Там, внутри, их много.

– Я помню, ты рассказывал. Они опасные?

– Черт его знает, – признался я. – В прошлый раз проскочил.

– Значит, и в этот проскочим, – сказал Умирай Быстро.

Он оказался прав. Я направил машину в самый центр и вскоре благополучно выкатился с другой стороны, даже не успев как следует испугаться. Знал, что меня ждет. Да и буйство молний показалось мне не таким сумасшедшим, как в первый раз.

Но далеко не уехал.

Дорогу впереди намертво перегораживал родной БМП-2 в камуфляжной раскраске. Гусеницы в осенней грязи, башня повернута, ствол тридцатимиллиметровой автоматической пушки смотрит точно мне в лоб.

Стоять-бояться!

Нога вжала в пол педаль тормоза. Мелькнула мысль дать задний ход и снова скрыться в тумане, но так и осталась всего лишь мыслью. Кто знает, какой приказ у оператора-наводчика? Скорострельность этой пушки конструкции Шипунова и Грязева, как я помнил с армейских времен, вполне позволяла выпустить десять снарядов массой по триста или даже больше граммов каждый в одну секунду, и не нужно обладать изысканным воображением, чтобы представить, во что они превратят мой драндулет, а заодно меня самого и сидящего рядом Умирай Быстро.