Се человек

За казнью наблюдала маленькая толпа. Одна из женщин показалась ему знакомой. Глогер окликнул ее:

— Моника?

Но голос его сорвался, и сказанное слово в толпе не услышали. Женщина не смотрела вверх.

Затем Глогер почувствовал свое тело, обвисшее на гвоздях, целиком. В левой руке проснулась боль. Кажется, рука сильно кровоточила.

Странно, подумал Глогер, оказаться распятым. Ведь я явился сюда, чтобы быть свидетелем. Но теперь не осталось сомнений. Все прошло превосходно.

Боль в левой руке усилилась.

Он посмотрел на римских стражников, играющих в кости у основания креста, и улыбнулся. Игра поглотила их. Отсюда Глогер не мог различить обозначения граней костей. Он вздохнул. Движение груди добавило нагрузки на руки. Боль теперь стала очень сильной.

Он поморщился и попытался как-нибудь облегчить боль, упираясь спиной о дерево. Дышалось с трудом, боль начала распространяться по телу. Он сжал зубы. Это ужасно. Судорожно вздохнув и извиваясь в путах, он закричал.

В небе исчез последний луч света. Тяжелые облака закрыли луну и звезды.

Снизу доносились голоса.

— Отпустите меня! — закричал он. — О, пожалуйста, отпустите меня!

Я всего лишь маленький мальчик.

— Убирайся ты, сука!

Боль переполняла его. Он судорожно ловил ртом воздух, уронив голову на грудь. Но никто не освободил его.

Немного позже он нашел в себе силы оглядеться. Движение отозвалось вспышкой боли в теле, и он снова изогнулся на кресте. Не хватало воздуха.

— Отпустите меня, пожалуйста. Пожалуйста, прекратите!

Каждая клеточка его тела, каждый мускул, каждое сухожилие были наполнены невозможной болью.

Он знал, что не доживет до утра, хотя раньше думал, что сможет.

В девятом часу возопил Иисус громким голосом:
Элои! Элои! Ламма савахоании? что значит: Боже Мой!
Боже Мой! Для чего ты меня оставил?

От Марка, гл. 15: 34.

Он закашлялся сухим, едва слышным звуком. Солдаты под крестом услышали его потому, что ночь была очень тихой.

— Смешно, — сказал один. — Вчера они поклонялись ублюдку. Сегодня они, кажется, хотели убить его — даже те, кто был ближе всех.

— Когда мы уйдем из этой страны, я вздохну с облегчением, — сказал его товарищ.

Они не убьют ребенка, думал он.

Снова голос Моники:

— Это слабость и страх, Карл, привели тебя к такому концу. Мученичество — обман.

Он кашлянул еще раз, и боль вернулась; но на этот раз она была слабее. Дыхание замедлялось.

Перед тем, как умереть, он снова заговорил:

— Это ложь… это ложь… это ложь… — пока дыхание не прекратилось.

Позднее тело похитили слуги врача, считавшего, что оно обладает особыми свойствами, так как ходили слухи, будто пророк не умер. Но труп вскоре стал разлагаться, и его уничтожили.