Се ныне время благоприятно

Многие проблемы остались нерешенными еще со времен дореволюционных: «К началу трагического XX века накопилось множество церковных вопросов, требующих скорейшего соборного решения, и уже активно работало Предсоборное Присутствие,– пишет ныне покойный епископ Сергий (Соколов). – Но разрешения на созыв Собора Церковь так и не дождалась. Лишь после отречения св. страстотерпца Царя Николая II от власти Временное правительство дало Церкви добро на созыв Собора, который вошел в историю нашей Церкви как великое деяние, восстановившее Патриаршество в России и обозначившее огромный круг сложнейших вопросов, множество из которых так и не нашло своего решения из-за разразившейся революции. Интересно, что лишь в последнее время, в 90-х годах XX века многотомные материалы Собора 1917-1918 гг. были изданы достаточным тиражом».

2. Церковная соборность и государственная власть

С началом синодального периода государственная власть грубо вмешалась в жизнь Церкви, предприняв попытку отнять у Церкви свободу. В том числе и свободу открыто обсуждать свои проблемы. Во многом эта попытка подчинить Церковь государству удалась. За весь синодальный период не было проведено ни одного Поместного Собора. Цари, и даже царицы присваивали себе Патриаршую власть и, по подобию протестантских монархов, если и не объявляли открыто, то вели себя так, как будто бы были главой Соборной Церкви, подменяя решения Соборов и сами Соборы своими «высочайшими» указами.

«Петровские реформы и последовавший за ними двухсотлетний синодальный период лишили Церковь Русскую не только Патриаршества, но и заставили многих забыть, что такое соборность,– пишет в той же работе епископ Сергий.– На Церковь светское общество стало смотреть как на одну из государственных структур, и назначаемый Императором обер-прокурор не просто присутствовал на всех заседаниях Святейшего Правительствующего Синода, но четко отслеживал интересы государства. И если интересы Церкви и государства не совпадали, то Синод послушно выполнял волю цареву, теряя при этом церковные и монастырские земли, превращая монастыри в дома фронтовых инвалидов. Противление государевой воле резко пресекалось, и епископ, дерзнувший заявить о несвободе Церкви, мог оказаться в тюрьме».

Те рабы Божии, которые пытались возвысить свой голос и открыто сказать о проблемах церковной жизни – как внешних, так и внутренних,– подвергались гонениям. Характерным примером тому может служить так называемое «дело» свт. Арсения (Мацеевича), митр. Ростовского, который был всячески очернен, оболган, «лишен» сана и монашества, осужден и сослан, затем заточен в темницу по приказу Императрицы Екатерины II. В заточении святителю было запрещено иметь какие-либо книги, перо и бумагу и с кем бы то ни было разговаривать. Его замуровали в камере, оставив небольшое оконце, через которое подавалась скудная пища и вода. Проведя в заточении несколько страдальческих лет, святитель скончался. Обратим внимание на то, что императрица действовала через покорное священноначалие. Прием, который впоследствии с успехом позаимствует советское ГПУ.

Такое поведение государства по отношению к Церкви, считавшееся вполне нормальным, возведенное в ранг политики, привело к тому, что русские церковные историки, несмотря на развитие исторической науки, не писали о синодальном периоде, так как лгать не хотели, а свидетельствовать правду боялись. Вплоть до XX века не было написано ни одного сколько-нибудь значительного исследования в области истории синодального периода. Молчание было нарушено только после 1917 года.

Промыслом Божиим дело свт. Арсения (Мацеевича), как особенно возмутительное преступление государственной власти в России против Церкви, стало известным. «Показательно,– пишет епископ Сергий,– что Юбилейный Архиерейский Собор 2000 года причислил к лику святых подобного ревнителя церковной свободы».. Можно предположить, что случай святителя Арсения был не единственным. На протяжении синодального периода наверняка находились праведники, которые пытались что-то переменить в существующих порядках, но сделать ничего не смогли. Их «дела», скорее всего, пылятся среди документов консисторий, которые пережили разгромы, пожары, конфискации ЧК, а ныне находятся в фондах государственных библиотек и музеев.

Как пишет епископ Сергий, «история знает и лжесоборы, когда архиереи были не свободны в своих решениях и зависели от светской власти, заинтересованной в том, чтобы жизнь Церкви проходила по сценарию, написанному безблагодатным светским чиновником, и целиком контролировалась государством»...