Сеанс длиною в жизнь (СИ)

   Так, полностью спокойные за безопасность тыла, они отправились воевать дальше, распрощавшись с теми сослуживцами, кто был не в силах вести бои. Такие тоже имелись. Кое-кто из деревенских приютил некоторых солдат, оказывая уход и помогая залечивать раны и ранения.

   Для нас же наступало послевоенное время восстановления, которое не сказать что было легче самой войны.

   ГЛАВА 4

   Пока наши прочесывали леса, в моей голове созревал план, как вывести на свет божий того, кто стал моим самым большим и страшным секретом, а заодно и товарищем. Моя «находка» не мог вечно прозябать в сарае.

- Юрген, - за эти дни мы уже успели раззнакомиться и обращались друг к другу по именам. – Я знаю, что ты Юрген Фляйшер рядовой немецкой армии, и ты это знаешь, а больше не знает никто. Наша задача сделать все возможное, чтобы и дальше было именно так. Незачем кому-то еще знать о твоем происхождении. Тем более если всплывет этот факт, боюсь что вы, рядовой, навсегда покинете не только нашу страну, а и этот мир. А заодно и меня прихватите.

   Для того чтобы продолжать благополучно жить на территории страны советов, я ему предложила кардинально изменить свою биографию. Переименоваться в рядового советской армии – Юрия Федосимова (я лично несколько ночей напролет не сомкнула глаз, подбирая более-менее созвучный псевдоним, чтобы не слишком резал его немецкий слух и был НАШИМ). Более того, чтобы никто и никогда не усомнился в его гражданском происхождении, я велела ему стать глухонемым. Моя легенда гласила - его контузило, и он потерял слух. А разговаривать не умел с детства, проблемы с языком. Так же из-за контузии он частично потерял память, а документы, свидетельствовавшие о его существовании, просто пропали на поле боя.

   Вот так в один миг на простого немецкого солдата свалились все несчастья мира рожденные моим бескрайним полетом фантазии. Дааа, это была чистейшей воды афера, но ведь мне теперь есть что вспомнить.

- Хорошо. Я стану Юрой, - не раздумывая согласился Юрген, а куда ему было еще деваться?

- Вот и славненько. Ты с этого мгновения начинаешь свою новую жизнь. Привыкаешь. Адаптируешься ко всем нововведениям в собственной биографии. А через пару деньков я познакомлю тебя с мамой. Пока, правда, не придумала, откуда ты взялся такой, на мою головушку. Но ничего, у меня еще есть время как до мамы донести твое появление. Ты только не забудь, что ты глухой и немой, и контуженый. – Проговорив все это, я улыбнулась своей фантазии и поймала себя на мысли - «Как же хорошо, что это все не правда».

- Я буду стараться.

- А как же.

   Два дня я запрещала новоиспеченному Юре говорить, а сама изо всех сил пыталась что-то изображать жестами, чтобы потом объяснить маме, как я его понимаю.

   Те дни были прекрасными. В нашем доме больше не было никого лишнего, а в сарае проживал мой личный «секрет», с которым мне было бесконечно весело и тепло. Стоило маме уйти из дому, как мы начинали сходить с ума, хохоча над собственной выдумкой. Совершенно не опасаясь никого и ничего, мы весело проводили время в соломе моего сарая, все больше и больше сближаясь друг с другом.

   Совсем скоро Юра полностью окреп. Как сам он рассказывал, его задело осколком, поэтому иногда все еще побаливала голова, но не более того. А еще он получил ранение в ногу, но видимо ничего серьезного, он нормально передвигался, лишь изредка ее подволакивая. То, что он все время своей реабилитации провел в холоде, даже пошло на пользу, так как это не оставило шанса никаким микробам и бактериям съесть его воспаленную плоть. Наверное, произойди что-то подобное летом, в полной антисанитарии и без нужных медикаментов мне вряд ли удалось спасти Юргена. Я как-то видела солдата с пораженными гангреной конечностями, это очень страшно и, к сожалению, непоправимо.

   А еще, мой немец окреп на столько, что в один из дней, в самый неожиданный момент схватил меня в охапку и повалил в теплую солому, где еще недавно сладко спал.

- Их либе дих, Вася. – Услышала я, но кроме своего имени ничего не поняла, а только разозлилась, что лежу в соломе, совершенно беспомощная, словно перевернутый на спину жук.

- Что, резко русскую речь позабыл, Юрчик? – собравшись с силами, я подпрыгнула словно пружина.

- Нет.

- Тогда отчего-же обращаешься ко мне на непонятном языке? Ты ведь знаешь, я не на столько сильна в немецком, на сколько тебя поднатаскала в русском.

   В тот момент мне и самой было странно, что я ничего не поняла кроме «их» - я, а самое главное – никогда раньше не слышала такого словосочетания из уст оккупантов. И как ни старалась, не могла припомнить ничего похожего.