Сеанс мужского стриптиза

Физиономия у предполагаемой Натальи – Бабы-Яги Ивановой была большая, круглая и плоская, как грузинский хлеб-лаваш, а глазки – черные и блестящие, как маслины. Из середины лаваша торчала гастрономически чуждая ему картофелина, а под ней помещалась оранжевая кремовая розочка, которая гораздо уместнее была бы на торте. Маслянисто поблескивающие розовые лепестки зашевелились, и раздался высокий визгливый голос:

– Вам кого?

– Э-э-э-э… – протянула я.

– Таких тут нет!

– И не надо! – быстро сказала я, сообразив, что сейчас передо мной захлопнут дверь. – Я к вам!

– Ко мне? – удивилась Баба-Яга.

– Я по поводу контракта! – с нажимом сказала я.

– Какого контракта?

А я еще и сама не придумала – какого! Имей я соответствующие полномочия от вооруженных сил страны, я предложила бы этой даме подписать армейский контракт. В полной боевой выкладке – в ступе и с помелом – она могла бы в одиночку разогнать целое звено натовских вертолетов «Апач»!

Я не собиралась дожидаться того момента, когда Баба-Яга погонит поганой метлой, и вдохновенно соврала:

– Договора о сотрудничестве, конечно же! Мы готовы предложить вам очень выгодные условия!

Сказано это было туманно, но интригующе, и моя собеседница проявила умеренный интерес. Он выразился в том, что она отступила от двери и позволила мне войти в прихожую. Правда, в комнаты пройти не позвала и чаю не предложила. Я подумала, что сказочная Баба-Яга была гораздо гостеприимнее, но не стала обижаться.

– Я Инна Борисовна Кузнецова, редактор рекламно-информационного агентства «МБС», – представилась я.

В подтверждение сказанного я даже не поленилась вытащить из сумки и показать озадаченной Бабе-Яге свое красивое служебное удостоверение.

– Помимо прочего, мы занимаемся полиграфией и постоянно расширяем ассортимент своей печатной продукции, – бодро врала я. – Ваша идея нас заинтересовала, и мы готовы приобрести у вас авторские права. За вознаграждение, разумеется.

– Ничего не понимаю! – с досадой призналась Баба-Яга. – Какая идея? Какие права?

– Лучше спросите, какое вознаграждение! – улыбнулась я. – Поторгуемся немного и выйдем на хорошую сумму. Можем заплатить наличными и без налоговых вычетов!

– Наличными – это хорошо, – пробормотала моя собеседница. – Но за что?

– За сущий пустяк! Родину продавать не понадобится! – пошутила я. – Поручитесь только, что идея оригинальной открытки придумана вами, а не заимствована у других лиц, и подпишите договорчик о передаче права на выпуск «Приглашений на похороны» нашему агентству!

Глазки-маслины выкатились из орбит и превратились в крупные сливы.

– Приглашение на похороны?! – изумленно повторила Баба-Яга.

– Послушайте, Анна Ивановна, давайте же начнем говорить о деле! – взмолилась я.

– Я не Анна Ивановна!

– Не Анна Ивановна? – притворно удивилась я. – Неужели я ошиблась адресом? Это улица Первого мая, дом один, квартира пятнадцать?

– Все правильно, только Анна Ивановна Иванова здесь больше не живет, – в голосе Бабы-Яги послышалось прямо-таки ведьминское злорадство. – Тетя уже умерла.

– Ах, вот оно что… – я изобразила огорчение, но оно было весьма умеренным и очень быстро прошло, вновь уступив место похвальной деловитости. – А вы не знаете, Анна Ивановна оформляла авторские права? Если оформляла, договор с агентством могут подписать ее наследники. Простите, я не спросила, как ваше имя-отчество?

– Наталья меня зовут, – ответила Баба-Яга. – Наталья Семеновна Иванова. Про авторские права я ничего не знаю, а все свое имущество тетка оставила мне. Я ее единственная наследница!

– Поздравляю! – противно хихикнув, сказала я. – То есть соболезную по поводу кончины вашей родственницы. Вы, наверное, были с ней близки и должны знать, сама ли она придумала «Приглашение на похороны» или же видела где-то что-то подобное? Может быть, ей самой такую открыточку присылали? Или в почтовый ящик положили?

– Да я знать не знаю, что было, есть и будет в этом проклятом почтовом ящике! – Наталья внезапно рассердилась и даже топнула ногой, а ее бугристые щеки сделались такими красными, будто на лаваш щедро плеснули острого томатно-перечного соуса. – Я его открыть не могу! Нинка, гадюка, единственный ключ утащила и…

– Какая Нинка? – перебив собеседницу, с неподдельным интересом спросила я.

Наталья замолчала на полуслове. Гнев ее схлынул так же внезапно, как накатил. Щеки из томатно-красных сделались мучнисто-белыми.

– Уходите! – сипло сказала она и двинулась вперед, выдавливая меня из прихожей.

– Но мы же еще не закончили разговор! – я упрямо растопырилась в дверном проеме.

– Убирайтесь! Я вообще впустила вас только потому, что думала, будто вы пришли смотреть квартиру!

Наталья нажала на дверь, и я неохотно отступила на лестничную площадку, но при этом успела крикнуть:

– Вы продаете квартиру? Наше агентство занимается и этим!

Дверь хлопнула так гулко, что с косяка отвалился большой кусок штукатурки.