Себастиан Бергман. 5 книг

В тот день, пять месяцев назад, Ванья вернулась на работу, выслушав обнадеживающие слова врача о возможностях современной науки. Цитотоксические сыворотки и лучевая терапия. Очень велик шанс, что папа полностью поправится. Победит рак. Ванья села на свое место напротив Билли и слушала его впечатления о вчерашнем концерте какой-то группы, которой она не знала и, начни та выступать по радио, наверняка выключила бы приемник. На секунду Билли посмотрел на нее и умолк, словно увидев, что что-то произошло. Его добрые глаза озабоченно поймали ее взгляд. Это продолжалось лишь секунду. Потом она услышала, как с некоторым сарказмом говорит что-то о его музыкальном вкусе и напоминает ему о том, что в следующем месяце ему исполняется тридцать два, а не двадцать два. Затем они немного попикировались на эту тему. Как обычно. Ванья тут же приняла решение, что так будет и в дальнейшем. Не потому, что она ему не доверяла. Билли был для нее не просто коллегой, а лучшим другом. Просто в тот момент ей требовалось, чтобы он вел себя самым обычным образом. От этого становилось чуть менее больно. Одна часть жизни могла закончиться.

Но другая продолжалась.

Как обычно.

Ванье требовалось ощущать это.

В тот день она пикировалась с Билли особенно усиленно.

Ванья прошла вдоль реки к берегу, вечернее солнце освещало воду. Несколько отважных лодок боролись с холодным ветром. Ванья достала мобильный телефон, отбросила мысль о том, что ей следовало бы вернуться к коллегам, и набрала номер родительского дома. Мама восприняла болезнь Вальдемара на удивление тяжело. При мысли о том, что Вальдемар может исчезнуть из ее жизни, Ванье самой хотелось плакать, кричать и чувствовать себя совсем маленькой. Но эта роль была уже занята. Обычно Ванью это устраивало. Так и повелось: мама эмоциональная, дочка более сдержанная и рассудочная, как папа. В последний год Ванья впервые осознала, что существуют моменты, когда ей хотелось бы поменяться с мамой ролями. Хотя бы на секунду. Ванья внезапно ощутила, что балансирует на грани пропасти, глубины которой не знает. А человек, всегда оказывавшийся на месте и успевавший проследить за тем, чтобы она не упала, вдруг собрался покинуть ее.

Навсегда.

Но, может, все-таки нет.

Медицина подбросила в уравнение надежду. Велика вероятность того, что он поправится. Ванья улыбнулась про себя. Посмотрела на сверкающую воду и поддалась чувству радости.

— Привет, мама.

— Ты уже слышала? — Эмоции не давали ей даже поздороваться.

— Да, он мне только что звонил. Потрясающе.

— Да, мне просто не верится, что это правда. Он едет домой.

Ванья слышала, что мама едва сдерживает слезы. Слезы радости. Такого давно не было.

— Поцелуй его от меня как следует. Крепко-крепко, и скажи, что я приеду при первой возможности.

— Когда это будет?

— Надеюсь, что самое позднее в выходные.

Они решили устроить на следующей неделе семейный ужин. Маму было трудно заставить положить трубку. Ванья, обычно не любившая долгих прощаний, сейчас испытывала лишь удовольствие. Они с мамой щебетали, выплескивали во множестве слов тревогу, которую обе носили в себе. Словно обе нуждались в подтверждении того, что все опять встало на свои места.

Мобильный телефон запищал.

Эсэмэс.

— Я люблю тебя, Ванья.

— Я тебя тоже. Но мне надо бежать.

— Действительно надо?

— Да, мама, ты же знаешь, но мы скоро увидимся.

Ванья закончила разговор и открыла пришедшее сообщение. От Торкеля. Ее второй мир требовал внимания: «Куда ты подевалась? К нам едет Урсула».

Быстрый ответ: «Уже иду».

Она подумала, не вставить ли смайлик, но решила, что не стоит.

~ ~ ~

Беатрис Странд, как всегда, поехала домой на автобусе. Она вышла на остановку раньше. Ей требовалось немного перевести дух. В школе это было невозможно. Дома тоже. Смерть Рогера проникла везде — казалось, будто она прорвала какую-то плотину и увлекла за собой всех. Ее учеников, в которых она так много вложила. Друг Юхана, с которым тот столько вместе играл. Такого просто не бывает.

Друзья не умирают.

Учеников не находят в лесу убитыми.

Обычно ей требовалось восемь минут, чтобы дойти от автобусной остановки до гравиевой дорожки, ведущей к бледно-желтому двухэтажному дому. Сегодня путь занял у нее тридцать пять минут. Ульф, конечно, не беспокоится. Его уже давно не волнует, в котором часу она приходит домой.

Когда Беатрис вошла, в доме стояла тишина.

— Ау?

Ответа не последовало.

— Юхан?

— Мы наверху, — донеслось в ответ.

И все. Никакого «иду» или «как у тебя дела?». Только тишина.

Мы наверху.

Мы.

Ульф и Юхан.

Всегда. Все реже втроем.

Кого она, собственно, пытается обмануть?

Втроем — никогда.

— Я поставлю чайник, — прокричала она, снова не получив ответа.