Сеча за Бел Свет [СИ]

Асуры, старши сынки СтриБога, вперились на отрока и Борилка смекнул, шо набрав у роть воздуха вони усе разом подули на остриё меча. И тады ж разлетающееся от их дыхания сияние накрыло своим полыханием усех полканов, осыпав на тела, шерсть, волоса и одёжу прозрачны капли додолы Подаги, плотны туманы Провея, бусенцы снега Позвизда и крупны росинки Догоды. Мгновенно перьмешалось у то дуновение Асуров с блистанием света и Боренька узрел, аки пужливо дрогнуло лицо урвара, разгладились на нём морщинки и вон торопливо согнув у колене ногу склонилси пред мальчиком. И тадыличи усе ветры вулыбнулись, и ано Позвизд. Они взмахнули полами своих одежд, прикрытых космами волосьев, брады и вусов ретиво подались у небесну лазурь и сызнова обдав додолой, туманами, снежинками и росинками, то прохладными, то сырыми, то льдяными, то тёплами находящихся под ними людей и полканов улетели, исчезнув даже для мальца.

От вэнтого брошенного у полканов ветрами паморока пригнулись усе, а урвара вроде как задрожал, опосля его качнуло туды-сюды, будто вон намеревалси впасть, обаче вудержавшись, Кера лишь шибче пригнул к оземи свой человечий стан.

Борюша ащё како-то времечко оглядывал небесну даль, иде так скоро скрылись ветры, засегда поддерживающие Сварожичей, а посем обозрел подымающихси на ноги полканов, обернулси, вылупилси у стоящих подле него путников и вопустив к землице свой зачурованный меч, пожав плечьми, поспрашал:

— Дядька Былята, а я чёй-то не уразумел, а идеже наю Гуша?

Глава восьмая. Назадь за Гушей, уперёдь к Таранцу

— Вжесь и взаправду, молвить, иде наш Гуша? — перьспросил Былята верно вопрошая то у соратников и принялси озиратьси.

Занятые спуском и поднятием у пропасть Борюши, да спором с полканами странники и не приметили отсутствия шишуги. И днесь оглядываючись, беспомощно пожимая плечьми, сразу-то и не смогли припомнить кадысь последний раз зрели Гушу и идеже его потеряли… да и вообче прибыл ли Гуша к краю бездны, або усё ж затерялси в ночи.

— Не-а, похож не прибыл, — отрицательно покачав главой, закалякал Орёл. — Я ж скакал на полкане узади сех и видал, покудова не запало красно солнышко, вон бёжал позадь нас. Прытко вутак сигал, почитай, шо не отставал… А кадыличи Ра ушёл на покой, покинув поднебесье, ужотко он паче не казалси.

— Судя по сему, вон потерялси у той тьме, — помыслил Сеслав и утёр свой лоб, покрытый бусенцами водицы, можеть посеянной сынками СтриБога. — Прядётси возвращатьси за ним, нешто егось можно у там водного кинуть.

Полканы поднявшиеся с колен, на ту пору тихонько перьговариваясь меж собой, удивленно зырялись на Борила, а мальчик як и всяк иной, ей-ей, мальчонка, обрадовавшись, шо усё сице благополучно разрешилось, стал беспокоитьси чичас токмо о потеряном идей-то друге.

— Можеть стоить завернуть меч у охабень, — предложил Крас и посотрел на крепко сжимаемый у руках мальчишечки меч Индры, уткнутый востриём у землицу, да принялси отвязывать от пояса Борилы ужу и сматывать её у клубок.

— Оно у то Крас истинну бачит, — согласилси Гордыня и без задержу направилси к вечам сложенным недалече вкупе, абы достать охабень.

Когды вон возвернулси, неся у руках охабень и встряхнувши им, пристроил, расстеливши, егось на оземе, то Борилка бережно, словно каку велику ценность возложил меч Индры, а верней балякать свой меч на него свёрху.

Меч и упрямь сотрелси богатырским… Вон был вяще долгим, чем бероские и достигал у длину не меньче трёх с половиной локтей, и на его ширшину приходилось вершка два с половиной, а то и усе три. Сам клинок плавно сужалси к острию. Ужо эвонто добре, шо Борюша был крепкого сложения, а то б не смог вудержать его у руках. Посредине шляка проходило продольно углубление в виде желобка, а сам клинок имел закруглённый кончик. Поблескивая серебристостью шляк меча промеж того перьливалси усеми цветами радуги, на вроде тонких полос пробегающих по полотну свёрху униз. Могутная рукоять меча тёмно-коричного цвета маленечко сияла и ейна гладь была усплошь… уся увита чуть выступающим впредь Мировым Древом: со стволом, ветвями и листоньками. Массивное перькрестие оченно широкое венчалось здоровенным грибовидным навершием, со тремя коловидными, разделёнными меж собой, шапками в среднее из коих, само высокое, бул вставлен алый яхонт.

Мировое Древо, тот великий и почитаемый усеми народами Бел Света образ, по преданиям выросло у заповедных местах на окраине Поселенной величаемом Лукоморье. Сказываетси у байках, шо по тому Древу моглось попасть у иные Бел Светы, каковых много имеитси у Поселенной, раскиданных в разных местах. Вершина той величественной невидали упираетси у небеса, корни достигают Пекельного мира, и по стволу тому мощному спускаютси, подымаютси, словом ходють Боги. А беросы меже того сравнивають Мировое Древо с Родовым Древом, у оного корни олицетворяють предков, ствол нонешне поколение людей, а крона с ветвями да листочками, то последующее колено беросов — ихних потомков.