Secretum

Жизнь аббата Мелани – непрерывное балансирование между умолчанием, оскорблениями, угрозами и лицемерием – подходила к концу. Возникла опасность того, что он, признанный виртуоз политики, умевший всегда соблюдать равновесие между шпионажем и дипломатией, потерпит фиаско. Через несколько часов, самое позднее утром, секреты, которые он хранил десятилетиями, его планы, его маскировка… все рухнет под грузом клеветы и доносов, и, наверное, не тихо, а на глазах у высокопоставленных представителей римской церкви – тех самых, кого, по его мнению, он знал как свои пять пальцев. Можно ли было себе представить более постыдный конец?

14 июля лета Господня 1700, вечер восьмой

После длительного празднования свадьба наконец подходила к концу. Наступил последний вечер развлечений, который по замыслу кардинала Спады должен был стать пиком удовольствий и чудес. Для праздничного прощания было приготовлено пиротехническое зрелище, или, как говорили некоторые, огромный театрализированный фейерверк. Сверкающие огнем ракеты и колеса должны были осветить римскую ночь, вызвав восторг у всех жителей Святого города. Будь святой Папа здоров, он тоже мог бы полюбоваться из окна этим великолепием, устроенным на полянке перед виллой пиротехниками, которых пригласил лично дон Паскатио. Благородные гости уже собрались на зеленой лужайке, для них было выставлено множество стульев, кресел и диванов.

После всех неприятностей, которые мне каждый день подсовывал Атто, после бесконечных попыток найти ответы на многочисленные вопросы и разгадать многочисленные загадки, – после вызванного всем этим напряжения я чувствовал себя жалким и несчастным. Я ощущал усталость во всем теле, и все мои рассуждения окрашивались в черные цвета меланхолии.

Завтра вечером гости начнут собирать вещи, подумал я. Они вернутся к своим делам, в свои дома – одни поедут в другую часть Рима, другие покинут город, а некоторым вообще придется пересечь границы страны. Это великое событие, свадьба Климента Спады и Марии Пульхерии Роччи, уже было позади. Двое людей прекратили свое существование в одиночку и вступили в новую, супружескую жизнь. Каким бы радостным ни был этот эпизод, он лишь один из этапов жизни, и на смену ему придет следующий. Так проходит все в мире, будь то чрезвычайно важное событие или ничтожное, – все проходит, не оставляя ничего, кроме меркнущего следа человеческой памяти. Когда угаснут огни празднества, я вернусь к своей скромной жизни, жизни слуги и земледельца.

– Tenebrae factae sunt…[77] – пробормотал я, приветствуя начало ночи, и в этот самый момент вздрогнул от громкого звука.

Пиротехники запустили оглушительную сарабанду огненного зрелища. Кардинал Спада подал знак, и слуги принялись стрелять из пушек, чем напугали всю компанию – к огромному удовольствию хозяина дома. Впрочем, ему удалось искусно скрыть свои чувства.

После пушечного залпа последовало первое театральное представление. В эти дни из восточных стран в Рим привезли животное, которого никто никогда до сих пор видел, самое огромное и ужасное из всех описанных в истории человечества: слона. Погонщики водили слона по улицам города, вызывая восторг у детей научный интерес у ученых и ужас у старых женщин.

В этот момент все изумленно обернулись – через вход на виллу Спада четверо янычар ввели колосса. Это был другой экземпляр той же породы, не менее чудовищный, чем его брат-близнец. Подходя к зрителям, он громко протрубил своим хоботом.

– Господа, слон, – объявил дворецкий.

Некоторые дамы принялись кричать от ужаса, повскакивали со своих мест и попытались убежать. За секунду до того как высокоуважаемое общество гостей захлестнула слепая волна паники, произошло нечто невероятное. На спине чудовища вспыхнули желтые, красные и белые языки пламени, затем зажглись огоньки на концах его бивней; после этого из хобота слона вырвался залп ракетниц, словно слон превратился в аркебузу. Тут все поняли: это был не настоящий слон, а слон из дерева и папье-маше, созданный по образцу настоящего и оснащенный respyrotechnica. Присмотревшись повнимательнее, можно было понять, что макет слона везли на повозке, которую подталкивали сзади замаскированные пиротехники. Напряжение среди гостей сразу улеглось. Огромное создание продолжало двигаться по дорожке, но даже самые пугливые уже вернулись на свои места. Громкий крик слона имитировался маленьким мальчиком, который раздувал меха за макетом, и сдавленный воздух проходил через трубку, вырываясь из слоновьего хобота (теперь это было видно). Зрители, особенно женщины, все еще выглядели напуганными – им это развлечение не понравилось.

– Бедные дамы. Это просто ужасно. Господин Бернини тоже говорил, что пиротехника вызывает ужас, это не развлечение.

Аббат Мелани незаметно подошел ко мне, после того как я помог одному монсиньору подняться – тот упал, пытаясь убежать от Слона. Выражение лица у Атто было как у скаковой лошади перед забегом.