Secretum

Мы отправились домой в полном молчании. Все тайны, с которыми мы столкнулись, все тайны, приводившие в дрожь аббата Мелани или меня (или нас обоих), наконец-то раскрылись. «Летучий голландец» на самом деле передвигался по карнизу, скрытому от наших взоров; цветы в мифическом саду Адониса были обычными растениями, такими как чеснок или панацея, излечивающая куриную слепоту; галерея на «Корабле», которая, как нам показалось, тянулась до ватиканского холма, представляла собой лишь оптическую иллюзию, созданную умелым расположением зеркал; адское пламя и лица призраков в подземелье Угонио у терм Агриппины были всего-навсего плодом нашего взбудораженного воображения; Устрашающий гигант во дворце Спады, который был готов растоптать меня, оказался щенком, выглядевшим огромным в результате оптического обмана; и наконец, чудовище тетракион было просто-напросто нашим отражением в кривом зеркале. Только одно мы пока не могли объяснить – как Мария, Людовик и Фуке появились в парке «Корабля». Аббат выдвинул теорию испарения веществ, которые вызывали у нас галлюцинации, но вот только кое-что он упустил из виду: в отличие от всех других происшествий, именно здесь мы не могли найти никаких конкретных решений.

Пока я раздумывал над этим, аббат Мелани продолжал молчать. Кто знает, может быть, его заботят те же самые вопросы подумал я и украдкой бросил на него взгляд.

Моим рассуждениям было суждено резко прерваться, поскольку я увидел, что Мелани побледнел. Кровь просто-таки полностью отлила от его лица, и оно стало белее раскаленного свинца. Тем временем мы подобрались к воротам виллы Спада. Атто замер глядя куда-то в одну точку.

Окутанные ароматом, который источали цветочные грядки, у ворот взад-вперед бегали пажи, носильщики и секретари, царила чудовищная неразбериха: на повозки, готовые к отъезду, ставили сундуки, корзины с продовольствием. Кардиналы и кавалеры тепло прощались с хозяевами и гостями, договариваясь о встрече на церемонии доктората в университете Ла-Сапиенца, в консистории или на поминальной службе. Я не знал, что могло так изменить настроение аббата Мелани, но тут увидел одного из сбиров Сфасчиамонти, который указывал на нас какому-то незнакомцу. Сердце чуть не выскочило у меня из груди. Перед моими глазами уже возник священнослужитель собора Святого Петра, обвинявший нас в незаконном вторжении в базилику. Я видел, как меня арестовывают, приводят в суд и приговаривают к двадцати годам заключения. Я в ужасе взглянул на Атто. О побеге не стоило и думать: все на вилле Спада знали, где я живу. Незнакомец выглядел усталым и возбужденным. Он поспешно подошел к нам.

– Срочное сообщение для аббата Мелани.

– Он перед вами, говорите, – с облегчением сказал я, так как аббат промолчал.

Лицо Атто было напряженным, взгляд застыл, словно он знал и боялся того сообщения, которое должен был передать ему этот человек.

– Коннетабль, мадам коннетабль Колонна. Ее карета находится неподалеку отсюда. Она просит, чтобы вы никуда не удалялись. Через час вы должны встретиться.

Я как завороженный следил за реакцией Атто, ждал, что слова придут из глубины его души, ждал проявления его истинных чувств.

Но аббат Мелани не открыл рта. Он даже не ускорил шага. Казалось, он, наоборот, стал медлительнее, неуклюжее.

Молча мы пошли в его комнату. Там он снял парик, медленно провел рукой по голове и, совершенно обессилев, опустился на стул перед туалетным столиком.

Атто начал насвистывать какую-то незнакомую мне мелодию. Неуверенный фальшивый свист застревал в его горле, а он печально смотрел в зеркало на свою голую, почти лысую старческую голову.

– Это мотив из «Ballet des plaisirs»[80] маэстро Лулли, – произнес он, внимательно присматриваясь к своему лицу.

Затем он поднялся и накинул халат.

У меня от удивления приоткрылся рот: гонец только что сообщил о визите мадам коннетабль, и Атто не собирался переодеваться? Возможно, Мелани больше не верил в ее приезд? В чем-то он, конечно, был прав – слишком много раз он ждал ее напрасно, но ведь теперь сомнений быть не могло: Мария уже почти у ворот виллы Спада, и преград возникнуть не могло. Несомненно, неясным оставалось, почему она приехала сейчас, когда праздник закончился. Возможно, она хотела с опозданием поздравить кардинала Спаду и извиниться за свое отсутствие.

– Все при дворе были изумлены, когда король несколько месяцев назад внезапно начал насвистывать эту мелодию. Он пел эту арию вместе с Марией целое лето во время их любовных прогулок. Это удивляло всех, только не меня.