Secretum

Так значит, стражник помогал нам в расследовании, оказывая небольшие услуги, только для того, чтобы контролировать ход событий и сбить нас с толку, с горечью подумал я.

– Самое интересное, что мне пришлось ему заплатить за помощь. Получается, деньги шли к нему с двух сторон: и от меня, и от черретанов, – сказал Атто, язвительно улыбаясь.

А это вы придумали насчет фейерверка?

Я решил устроить его только в крайнем случае, чтобы вызвать переполох и воспользоваться всеобщей паникой. Идея твоего господина Спады завершить празднество пиротехническим представлением спасла нам жизнь. Ты только в последний момент узнал о том, что произойдет в амфитеатре. Понимаешь, я не имел права рисковать. Ведь ты мог проговориться Сфасчиамонти.

Я почувствовал, что краснею. Несмотря на свою благосклонность ко мне и дружбу, Атто в решающие моменты воспринимал меня, как простофилю, которому ни в коем случае нельзя доверять важные секреты. Тут уже ничего не поделаешь, подумал я. Шпион всегда остается шпионом. Он одинок и относится с недоверием даже к своим друзьям.

– Но почему вы взяли его сегодня ночью с собой?

– Чтобы проконтролировать. Он думал проследить за нами но все вышло наоборот. Угонио по моему указанию запретил Сфасчиамонти идти с нами в амфитеатр. Так он не сумел помешать нашим планам. Естественно, сбир ничего не мог возразить, в противном случае он вызвал бы массу подозрений, ведь, в конце концов, я плачу ему за то, чтобы он выполнял мои распоряжения. Возможно сбир и попытался бы тайно проникнуть в амфитеатр, чтобы выдать нас, но вот только он не знает, где тайный ход.

Я смотрел в пустоту перед собой. Этого просто не могло быть! Неужели я настолько не разбираюсь в людях? Неужели Сфасчиамонти и правда такой подлый и злой? Я вспомнил, как впервые повстречался с этим грубоватым, но смелым стражником, вспомнил, как он жалел, что не может убедить губернатора возбудить дело против тайной организации черретанов. Вспоминал этого сбира, которого могло отвлечь от работы только одно: визиты к матери…

– Кстати, – сказал Атто, словно прочитав мои мысли, – я поручил Бюва в перерыве между работой в библиотеке посетить священника в том квартале, где живет Сфасчиамонти, и порасспросить его немного. Знаешь, он обнаружил кое-что действительно интересное.

– Что?

– Мать Сфасчиамонти умерла шестнадцать лет назад.

Я молчал, опечаленный своей наивностью. А ведь Атто понял, что Сфасчиамонти нас предал, по собственным наблюдениям и информации, которая большей частью поступала от меня. Но вот я эту информацию логически сопоставить не сумел.

– Одного не понимаю, – вскинулся я. – Почему вы раньше его не разоблачили?

– Это один из самых глупых вопросов, которые ты мне когда-либо задавал. Подумай о Телемахе.

– Снова он? – раздраженно воскликнул я. – Я уже понял, что история Телемаха навела вас на идею отвлечь черретанов фейерверком. Но я, честно говоря, не понимаю…

– Гомер описывает Телемаха как умного, образованного и сильного человека, – перебил меня Атто. – Он хвалит его в каждом стихе. Но что говорит о нем Эвмей, свинопас, который так его любил? Он утверждает, что один из богов помутил ему рассудок. А его собственная мать, столь верная мужу Пенелопа? Она кричит о том, что Телемах лишился и разума, и духа. И это говорят те, которые любят его больше всего, делая такой вывод из его поступков. Они не разглядели тончайшей мудрости и осторожности его, казалось бы, неразумных действий. А знаешь почему?

– Он делает вид, что он сошел с ума, чтобы женихи, оккупировавшие дворец Одиссея, ничего не заподозрили, – ответил я. – Но еще раз повторяю, я не понимаю, что…

– Подожди и послушай меня. Телемах скрывал свою хитрость под маской безумия, чтобы заманить женихов в смертельную ловушку с луком Одиссея. Он сам говорил о том, что Зевс лишил его рассудка, а он радуется и смеется, глупый мальчишка. Чтобы спровоцировать своих жертв, Телемах попытался сам завладеть луком, с которым мог управиться только его отец. И продолжал свой спектакль до того момента, как Одиссей взял лук и победил всех женихов.

– Я понимаю, – наконец-то сказал я. – Выдавали Сфасчиамонти понять, что доверяете ему, до того момента, пока у нас не появилось преимущество.

– Именно так. Если бы я разоблачил его раньше, мы никогда ничего не узнали бы от Рыжего, не добрались бы до Угонио, и так далее.

Вы очень умело все провернули: вам удалось пригреть змею на груди так, чтобы она вас не укусила, – с изумлением протянул я, не думая в тот момент, что аббат беспечно послал меня с предателем на задание.

– Кроме того, – иронически подметил Атто, – было очень трудно избавиться от Сфасчиамонти раньше. В конце концов, не мог же я во время празднества на вилле Спада всадить ем добрую порцию дроби в задницу!

* * *

Мы ехали в первых лучах утренней зари. Усталость давила на веки, но слишком много вопросов терзали мой разум.

– Синьор Атто, – спросил я, – почему вы ругались, когда глава черретанов сказал, что книга принадлежит иностранному священнику, который хотел найти их тайный язык?