Седая целительница (СИ)

Я не была дурой и чуяла, что от нее несет травами да отварами. Выходит, в селении все-таки была травница. Но почему никто не прибежал к ней, когда Милаве дурно стало? Да и ее методы лечения и слова не по нраву мне были.

Сразу было видно — злая она, гнилая. Угнетала тех, кого могла, в чем-то напоминая мне старика Прошу. Он тоже раскидывался словами направо и налево.

Взять ту же Милаву, да бедра у нее узкие, только мала она еще. Возможно, в будущем формами боги наградят, а если нет, то во время беременности надо следить, да бы она сильно не наедалась. И разродиться не хуже других.

Янина же сразу поставила на нее крест. Да и не только на нее. Сдается, о матушке Русалы тоже она волкам напоминает, да бы те не забывали. А я появилась и кости ей спутала. Лечебницу Горан открыл, Марфу и Яринку пустил в лес за травами. Недавно перед всем советом, потвердила, что бабы от плода избавлялись путем трав.

Местные тоже не глупые, сразу поняли, за кем всё это стоит.

В то же время Янина — уважаемая самка в клане. Старость волкодаки уважали, а она еще что-то вроде шаманки.

Ее даже после нападения на меня заперли не в подземелье, а в ее же доме. С удобствами.

Ой, нехорошее у меня предчувствие, нехорошее. Плохое.

Надобно мне с кем-то посоветоваться. Поговорить.

Урсан.

Да только как с ним разговор наладить? Вредить себя, нося сына под сердцем, я не стану. А по-другому как?

— Чего хмуришься, госпожа? Случилось что?

Яраполк.

Давно я его не видала. Он нынче весь в делах. Счастье ему на голову привалило. Да он вроде и не в обиде! Щурится довольно, как кошак, девчонок своих с рук не отпускает. Конечно, злые языки за спиной не устают чесать: «Своих деток так и не наплодил, чужих растет!». А он и бровью не ведет. Я ведь не сразу смекнула, с чего он так шустро вызвался жениться на Младе.

Потом Микита глаза мне и раскрыл, что волкодак-то, оказывается, глаз положил на молодую мать с детишками.

Вот и забрал их себе! Ух, хитрый такой! Но, с другой стороны, спас он их. И за то глубокий ему поклон, да мое благодарство.

Если бы не Яраполк, страшно представить, что бы случилось с Младой.

Неохотно для себя признаю, без Горана здесь всё зачахнет и одичает. Вот вроде строг он и порой бывает жесток. А пока альфа держит всё в своей стальной руке, ни одна шавка даже тяфнуть не посмеет.

Эх, был бы он здесь…

Интересно, где же он? Куда запропостился? Ничего не сказал…

— Снежка? Что ж ты, госпожа, в своих думах упорхнула, да не слышишь меня.

По-доброму пожурил меня рыжеволосый, и я покрылась нежным румянцем. Тряхнула головой и извиняющее улыбнулась.

— Прости, Яраполк. Суматошные нынче дни, без вашего альфы. Неспокойно мне на душе. Может, известно тебе, куда запропостился он? Русала сказала, на заставах он, да только десятина уже прошла!

— Вот оно как, даже сосчитала… — хмыкнул волкодак, потерев бороду, и хитро сощурил глаза: — Выходит, скучаешь по нашему альфе?

Я сильнее засмущалась. Отвела пристыженно взгляд, пальцами цепляя подол полушубки.

— Да будет тебе, Снежинка. — снова сотряс воздух своим грубым голосом мужчина. — Дело-то молодое. А что касаемо Горана… Да не только знаю, где наш господин. Мне велено тебя к нему доставить.

— Куда это?

Пораженно застыла я с распахнутыми глазами. Даже об смущении позабыла.

Но Яраполк лишь огляделся по сторонам и протянул мне широкую ладонь.

— Пошли, юная госпожа. Заждался твой ненаглядный. Не может в долгий путь отбыть, не взглянув прежде на тебя.

* * *

— Горан?

Мой взгляд метался по лагерю. Его уже сворачивали белые и черные волкодаки. Вместе.

Сообща. Дружно подталкивая друг дружку, а то и глумливо пихнув в плечо. Будто и не было долгие годы ненависти и злобы между ними!

Клянусь своей косой! Сон это, а не явь!

Узрев меня, воины стаи черных приветствовали меня добрым словом, уважительно склонив голову. Белые отмалчивались, не забыв слегка отпустить голову. Изучая меня из-под ресниц, как величайшее чудо.

Я аж засмущалась.

Быстрее передвигая ножками в сторону, где завидала массивную фигуру мужа. Словно черная гора, он, уперев руки в грубо сколоченный полевой стол, наблюдал за тем, как на тканевой карте напротив что-то чертил белый волкодак. Словно две скалы они нависали друг напротив друга.

Но не было прежней злобы между ними. Нет, Горан был не в духе. Это я заметила сразу. Желваки играли на скулах, губы недовольно поджаты, брови хмуро сведены.

Белый незнакомец рядом с ним хоть и скрывал свои эмоции, только тоже был не в расположении духа. Третий участник их дискуссии был самым разгневанным. Рявкнув во всю мощь богатырских легких, огромный косматый мужик, который определенно был выше Горана и чем-то походил на медведя, недовольно фыркнул.

— Ну и чего мы помышляем?! Долго будем жопы отсиживать, Благояр?! Разделиться надобно и отлавливать этих размалеванных крыс и на кусочки рвать! Чего молчишь, черный?

— Зима на дворе, Третьяк. — устало молвил беловолосый мужчина в одной рубахе да штанах, несмотря на мороз. Встряхнув рукой косы на затылке, он глянул на моего Горана. — Кто-то их ведет по нашим землям. Местный. Иначе здохли бы они в лютой метели.

— Предатель?